Мурат Лаумулин
Нашему поколению, пережившему распад Советского Союза, трудно было представить, что мы станем очевидцами крушения еще одного союза – Европейского. Это тем более кажется невероятным, поскольку последние двадцать лет нам внушали, что именно Евросоюз является самым успешным и эффективным примером региональной и наднациональной интеграции, редким образцом для подражания. И действительно, на наших глазах разворачивался процесс институционального становления ЕС: в 1992 году был принят Маастрихтский договор, указавший путь к формированию фактически единого европейского супергосударства и нового геополитического центра силы. Затем была введена единая валюта – евро (1999–2002 гг.); все это увенчалось резким расширением ЕС в 2004 году.
Но первые звоночки, предупреждавшие, что далеко не все ладно в «датском королевстве» (в самой Дании как раз все было нормально), прозвенели в 2005 году, когда зачинатели европейской интеграции – французы (совместно с голландцами) сорвали принятие Европейской конституции. В последующие годы стало очевидно, что расширение ЕС на восток было чрезмерным и преждевременным.
Развернувшийся в 2007–2008 годах финансово-экономический кризис быстро перекинулся на Европу в 2009–2010 годах. Вот тогда на свет вылезли все слабые места европейской конструкции, в частности любимое детище Германии – единая валюта евро. В финансовую ловушку (не без помощи глобальных хеджфондов и американских финансовых институтов) попали страны Южного пояса Европы – Греция, Португалия, затем Испания; призрак полномасштабного кризиса замаячил над Италией.
Начавшийся в 2007 году кризис финансовый постепенно перерос в полноценный экономический, из-за чего в западных странах бизнес начал терять поддержку (или хотя бы одобрение) общества. Проблему усугубляет второй аспект – кризис доверия к ключевым общественным и политическим институтам, который по времени совпал с разочарованием в капитализме и финансовой системе. За короткий промежуток времени – всего три-четыре года – жители ключевых западных стран потеряли доверие практически ко всем элементам институциональной организации общества.
Итоги декабрьского (2011 г.) саммита ЕС ознаменовали переход данной организации в новое состояние, при котором управление осуществляется в «ручном», а не автоматическом режиме. Создание Европейского фонда финансовой стабильности, начало разработки соглашения о новых принципах действий ЕС в бюджетно-финансовой области и множащиеся расколы в рядах Евросоюза по экономическим, внешнеполитическим и другим вопросам наглядно продемонстрировали неработоспособность введенных в 1990-х годах механизмов евроинтеграции.
Кто виноват?
Количество стран, где евро заменило национальную валюту, достигает 17, при этом правительства ряда государств брали взаймы настолько активно, что кредиторы поняли: остальные страны еврозоны – далеко не Германия. И требуют с них гораздо больший процент. Собственно, кредиторы сами приняли живое участие в создании нынешнего европейского долгового кризиса.
Как считают представители МВФ, крупнейшие международные банки не сделали никакого вывода из мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, вызванного безответственным кредитованием американских граждан под залог недвижимости. И когда европейским правительствам, которые за счет увеличения бюджетного дефицита помогали в период кризиса своим предприятиям и гражданам, потребовались новые кредиты, банки принялись покупать их облигации – причем были готовы платить Греции такой же низкий процент, как если бы она действительно была Германией. Это стало возможным потому, что банки снова начали ожесточенно конкурировать друг с другом на кредитном рынке.
В 2011 году инвесторы сначала решили не покупать, а продавать облигации Греции, потом Ирландии и Португалии, затем Италии и Испании, наконец, Бельгии и Франции. Дело дошло до того, что в ноябре 2011-го проблемы с размещением гособлигаций возникли у самой Германии. На аукционе по продаже десятилетних облигаций немецкого правительства предполагалось выручить 6 млрд. евро, но инвесторы согласились приобрести облигаций только на 3,6 млрд.
За десять лет, пользуясь заменой национальных валют на евро, кредиты набрали не только правительства, но также компании и отдельные граждане. В итоге оказалось, что чистые иностранные обязательства (разница между суммой, которую должны иностранцам граждане, компании и правительства, и суммой, которую должны иностранцы им) в Португалии и Греции достигли 100 процентов ВВП, а в Испании и Ирландии – 90 проц. ВВП.
Италия, Франция и Австрия также должны иностранцам больше, чем иностранцы должны им. Но Финляндия, Голландия, Германия, Бельгия и Люксембург, напротив, находятся, с точки зрения иностранных обязательств, в совершенно другой позиции. Компании, граждане и правительства этих стран должны иностранцам меньше, чем иностранцы должны им.
При этом инвесторы, дающие в кредит правительству той или иной страны, учитывают и общую долговую ситуацию. Например, Греция с ее чистыми иностранными обязательствами в 100 процентов ВВП может размещать десятилетние облигациям под 25,95 проц. годовых. Так же обстоят дела и с Португалией с ее облигациями под 10,55 проц. годовых. В то же время Германия, общие долги которой меньше долгов ей на 50 процентов ВВП, может размещать облигации под очень скромные 2,05 проц.
В конце 2011 года соответствующие предупреждения о необходимости поддерживать финансово-бюджетную дисциплину были сделаны Брюсселем в адрес 15 из 17 членов еврозоны. Наряду с франко-германским тандемом с начала года отчетливее прорисовывается антикризисная конфигурация Берлин – Париж – Рим. В начале 2012 года Италия и Испания удачно разместили миллиардные госзаймы. Тем не менее рейтинговые агентства понизили их уровень. В высшей оценке кредитоспособности впервые было отказано Франции. Та же участь постигла вполне благополучную в целом Австрию. Ситуацию ЕС усугубляет Венгрия. Форинт потерял 20 процентов стоимости. Даже за краткосрочные венгерские займы на рынке требуют 10-процентную наценку.
Экономическая ситуация во Франции в 2012 году продолжала ухудшаться. Безработица растет, а уровень жизни снижается. В 2008–2009 годах страна пережила серьезный спад. В 2010-м на волне мировой финансовой стабилизации во Франции началось оживление. В 2011 году оживление прервалось.
Угроза экономического кризиса нависает даже над ФРГ. Государственный долг Германии составлял в 2008 году всего 1,649 трлн. евро, что соответствовало 66,7 процента ВВП. К 2010 году он поднялся до 2,062 трлн. евро, что равнозначно 83,2 проц. ВВП. Причина стремительного роста задолженности объясняется временем: 2008–2009 годы были периодом усиленного спасения банковского сектора. ФРГ удалось снизить долю государственной задолженности до 81,8 проц., но в 2012 году ожидается новый рост госдолга.
Лондон пока остается ведущим финансовым центром в мире. Однако первое место Лондона может оказаться временным, поскольку занятость в банковском секторе здесь резко сокращается. Постепенное сокращение Сити бьет и по доходам правительства, пытающегося защитить интересы финансового центра.
Немецкая версия причин долгового кризиса в еврозоне проста и вроде бы звучит убедительно. Ее суть сводится к тому, что власти проблемных стран Южной Европы не справились с управлением государственными финансами, поощряя после введения евро быстрый рост госрасходов, социальных трансфертов, неоправданное повышение заработной платы, опережавшее рост производительности труда. Безответственность и расточительность при проведении финансовой политики – вот, с точки зрения немцев, корень сегодняшних проблем в еврозоне.
Не сразу пришло понимание (а по большому счету, его нет в полной мере и сегодня), что долговой кризис в еврозоне это не только бюджетная проблема, которая сама является следствием более глубоких изменений, происходивших в экономике ряда стран Южной Европы после перехода на единую европейскую валюту. Речь идет о долгосрочной утрате ими конкурентоспособности за годы пребывания в еврозоне.
Переход на евро сопровождался там резким снижением процентных ставок, что спровоцировало кредитный бум, увеличение внутреннего спроса и рост цен на внутренние виды экономической деятельности (например, жилищное строительство), не связанные с внешней торговлей. Приток инвестиций в менее производительные сектора и, соответственно, их отток из экспортных отраслей, производящих товары, конкурирующие с импортом, породили долгосрочные перекосы в распределении ресурсов, ухудшение баланса по текущим операциям и рост задолженности в частном секторе.
Таким образом, единая европейская монетарная политика оказалась слишком мягкой в отношении экономик Испании, Греции, Ирландии, Португалии и Италии. Финансовый кризис 2008 года положил конец модели роста, утвердившейся в этих странах. После относительно непродолжительного периода экономического бума (в Испании, Ирландии и Греции он продолжался дольше, в Италии и Португалии был короче) осталась гора государственных и частных долгов, разросшийся и неэффективный госсектор, негибкий рынок труда, стагнирующая и неконкурентная экономика.
И что делать?
Большие надежды возлагались на Европейский стабилизационный механизм (ЕСМ) – постоянный стабфонд, который вступил в силу 1 июля 2012 года. Задуманный как продолжение и в то же время усовершенствованный вариант Европейского фонда финансовой стабильности (ЕФФС), ЕСМ должен был плавно прийти на смену последнему летом 2013 года. Но в условиях разрастания долгового кризиса в Брюсселе сочли, что запускать EСМ следует как можно раньше.
Собственный капитал EСM должен был составить 80 млрд. евро. Наряду с «живыми» деньгами он располагает гарантиями стран еврозоны на 420 млрд. евро. ЕСМ может выдавать особенно нуждающимся в помощи государствам кредиты на общую сумму 500 млрд. евро. 17 стран еврозоны будут вносить свои доли в капитал EСМ пятью ежегодными траншами. Доля Германии самая большая – 22 млрд. евро, или 27 процентов всей суммы.
Однако канцлер Германии А. Меркель рассматривать вопрос о предоставлении EСМ дополнительных средств была не готова. У нее другие приоритеты – прежде всего претворение в жизнь фискального пакта, призванного повысить финансовую дисциплину в странах еврозоны и в целом в ЕС. С его условиями – дефицит бюджета стран не должен превышать 0,5 процента от ВВП, иначе против них будут автоматически применяться санкции – первоначально согласились 25 из 27 стран.
В целях обеспечения экономического роста и создания рабочих мест ЕС готов выделить 82 млрд. евро из неиспользованных фондов общего бюджета за 2007–2013 годы. Ставка сделана на три приоритета: стимулирование занятости, особенно среди молодежи, единый рынок как главный двигатель экономического роста и финансирование малых и средних предприятий.
Помимо решения внутриэкономических проблем Евросоюз пытается привлечь внешние инвестиции. Так, в начале февраля в Китае побывала с двухдневным визитом канцлер Германии А. Меркель. Цель визита состояла в том, чтобы выяснить: будет Поднебесная помогать своему главному торговому партнеру бороться с долговым кризисом или бросит его на произвол судьбы. Выяснилось – скорее всего, бросит. Вместо обещаний Вэнь Цзябао призвал европейцев сократить долги и проводить более глубокие структурные реформы.
Летом этого года уже Испания оказалась на грани коллапса. В июне правительство Испании получило 100 млрд. евро от других государств еврозоны для рекапитализации своих банков, причем банков второго эшелона. Причин того, что помощь Мадриду была оказана в иной форме, чем Афинам, Дублину и Лиссабону, две. Во-первых, большинство политиков и экономистов полагали, что Испания просто слишком крупная экономика, чтобы позволить ее банкротство. Во-вторых, проблемы Испании действительно связаны не с уровнем госдолга, а с ситуацией в ее банковском секторе.
Для Пекина главное – не дать евро упасть слишком сильно по отношению к юаню, потому что это увеличит стоимость китайской валюты и снизит конкурентоспособность товаров из КНР в Европе. Китайцы готовы вкладывать деньги в Европу, потому что эти инвестиции ничем не хуже других, но хотят свести риск к минимуму. Существует два более-менее реальных способа сделать это. Первый – европейские государства могут договориться и коллективно пообещать Поднебесной вернуть долги, даже если некоторые страны еврозоны объявят дефолт. Против этой схемы выступает Берлин. Второй способ более приемлем для всех сторон. Пекин готов помогать Европе, увеличив свои взносы в МВФ, с тем чтобы фонд затем перезанял их Евросоюзу. Это позволит ему переложить на МВФ все риски. Но к осени евро все равно упал.
Для Греции был придуман тактический план: для обслуживания госдолга, остающегося для Греции гигантским, придется опять наращивать займы. Инвестирования в греческую экономику, погружающуюся все глубже в рецессию, не предусмотрено. В мае этого года Греции предложили ввести параллельную валюту – «гевро». Идея принадлежала Дойче Банку. Эти деньги представляли бы собой долговые чеки греческого правительства, но они могли бы продаваться и иметь хождение. Разработчики немецкого банка полагают, что «гевро», обесцененный по отношению к европейской валюте, укрепил бы бюджетную политику Афин.
Позднее в Германии возник еще один схожий план. Бланкарт, профессора экономики берлинского Университета имени Гумбольдта и член экспертного совета министерства экономики Германии предложил ввести для Греции евро с литерой Y, которая не имеет хождения за пределами Греции, со временем автоматически превращается в суверенную греческую валюту, служащую таковой до появления полноценной драхмы.
Таким образом, в 2012 году существовало несколько вариантов выхода из кризиса. Один предполагал, что летом 2012 года ЕСМ с его 500 млрд. евро заменит ЕФСФ, возможности которого ограничены 440 млрд. евро. Второй вариант подразумевал, что тогда деньги, зарезервированные ЕФСФ для Греции, Португалии и Ирландии, возьмут уже в ЕСМ (около 200 млрд.). Но тогда от сложения обоих фондов не получилось бы желаемой высоты в 940 млрд. евро. Поэтому появился еще вариант, по которому миллиарды упомянутым странам не станут изымать у ЕСМ. Благодаря таким манипуляциям формально можно будет показать в качестве ударной антикризисной силы 940 млрд. Но Берлин категорически воспротивился любым комбинациям, ведущим к увеличению еврофондов и возможному в таком случае росту перед ними финансовых гарантий ФРГ.
Лидеры Германии правы, говоря о том, что страны, охваченные кризисом, должны заслужить восстановление своих экономик; ЕЦБ не может спасать их в одиночку. В частности, они должны усовершенствовать управление государственными финансами, пресекая уклонение от уплаты налогов и безответственное разбазаривание государственных средств, а также упразднить производственное и трудовое законодательство, подрывающее конкурентоспособность. Но подобные реформы обычно приносят отдачу в долгосрочной перспективе. В краткосрочной перспективе сокращение бюджетных расходов приведет к сужению спроса и замедлению роста, а некоторые реформы рынка рабочей силы, призванные облегчить процесс увольнения работников, поначалу могут повысить безработицу, подорвать доверие потребителей и еще больше замедлить рост. Следовательно, действия ЕЦБ следует дополнить другими срочными мерами, которые потребуют от Берлина новых инициатив.
Плюс еще противоречия
Противоречия внутри ЕС носят комплексный характер, но большинство из них связаны с развернувшимся бюджетно-финансовым кризисом. Многие государства, как входящие в еврозону, так и использующие национальные валюты, недовольны фискальной и финансовой политикой Брюсселя. Так, еще на январском (2012 г.) саммите ЕС отказ присоединиться к пакту Чехии стал неожиданностью.
Между тем Польша и Евросоюз преодолели разногласия по аналогичному вопросу: Варшава требовала предоставить странам, не входящим в еврозону, права участвовать в саммитах 17 стран, где в качестве валюты принят евро. Теперь их присутствие на заседаниях будет в компетенции председательствующей в ЕС страны.
Отказ премьер-министра Дэвида Кэмерона поддержать инициативу Берлина и Парижа, предлагающих более тесную экономическую и фискальную интеграцию, вызвал недовольство в европейских столицах и привел к расколу в ЕС. Кэмерон мотивировал использование вето необходимостью защитить интересы Лондона как международного финансового центра. Британские предложения носили технический характер (например, право Британии устанавливать более высокие, чем это предусматривают нормы ЕС, требования к капиталу банков).
В результате между Британией, остальным ЕС и лондонским Сити сформировался «треугольник взаимного недоверия». Британское правительство хотело бы избежать оттока банковской деятельности из Лондона. Но при этом оно желало бы снизить стоимость финансового сектора для налогоплательщиков. ЕС предложил программу масштабных реформ отрасли. К некоторым нововведениям Британия присоединилась через механизм «большой двадцатки». Другие (например, регулирование хедж-фондов) были предложены Францией и Германией, но не пользовались поддержкой Лондона.
Германия не соглашалась на предложение Еврокомиссии выпустить некие общеевропейские облигации. Немецкие власти считают, что тем самым безответственные европейские правительства воспользуются германской кредитоспособностью. Ситуация еще более осложнилась после прихода к власти Ф. Олланда в мае. Расхождения в позициях Германии и Франции политически осложняют атмосферу сообщества. Новый президент Франции Франсуа Олланд желает изменения фискального договора ЕС, дополнения жестких мер бюджетной консолидации финансируемыми программами оживления экономики и борьбы с безработицей. Он вновь поднял вопрос о евробондах в помощь погрязшим в долгах странам сообщества. Канцлер Меркель категорически против.
Непреклонная позиция Меркель привела к тому, что глава правительства Италии Марио Монти предостерег, что в Европе усиливается германофобия. Причина – недовольство жителей большинства стран ЕС политикой жесткой экономии и бюджетной дисциплины, проводить которую Берлин требует от партнеров. Впрочем, даже оставшись в европейской изоляции, Ангела Меркель вряд ли откажется от своего курса. Основная причина – предстоящие в 2013 году выборы в бундестаг.
К середине лета Париж и Берлин нащупали компромисс и договорились поделить между собой руководство Еврогруппой. Сначала ее председателем на половину пятилетнего срока станет министр финансов Германии. Затем его обязанности перейдут к министру финансов Франции. Председательство в Еврогруппе – один из важнейших постов сообщества. В последние годы, особенно в перипетиях кризиса, его значение и влияние серьезно возросли. В рамках ЕС произошла самоорганизация группы. Она проводит собственные мини-саммиты, занимается проблемами стабилизации евро. Ее министры экономики и финансов распоряжаются выделением миллиардных траншей по пакетам помощи тонущим в долгах странам группы. Председатель имеет большой вес как в ее оргвопросах, так и в согласовании позиций, компромиссов.
Примечательно, что и в самом Евросоюзе нарастают противоречия относительно того, что именно следует считать Европой. Во многих государствах, более других пострадавших от экономического кризиса или, наоборот, вынужденных помогать «проблемным странам» за собственный счет, «Европа» отождествляется с брюссельской бюрократией.
Жесткая программа сокращения расходов может сделать Испанию главным очагом социальной напряженности в Европе. Нынешняя ситуация в Испании является серьезной проверкой европейской стратегии борьбы с кризисом, заключающейся в жесткой экономии и примененной во многих проблемных странах континента. Простые испанцы приняли программу экономии в штыки. В акциях протеста участвовали миллионы испанцев. В ряде городов произошли столкновения протестующих с полицией. Испания стала главным кандидатом на получение помощи от ЕС и МВФ через считанные месяцы, после того как многим уже начало казаться, что худшее позади. Сейчас четвертой экономике еврозоны никак не удается убедить лидеров ЕС и инвесторов, что правительство в состоянии навести порядок в финансах.
К бюджетному кризису прибавились и постоянные структурные проблемы Испании, также как рекордная безработица. В апреле этого года дополнительным сигналом для падения на фондовых рынках стали сообщения о том, что испанские банки резко нарастили объем заимствований у ЕЦБ. К экономическим и финансовым проблемам прибавились и политические неурядицы. Правящая партия не смогла получить абсолютное большинство на региональных выборах в Андалусии. Это зародило у инвесторов сомнения в том, что Мадрид сможет заставить региональные правительства выполнить очень жесткие показатели по дефициту бюджетов, согласованные в начале года. Между тем на регионы приходится треть всех расходов правительства. Если регионы не выполнят обязательства, то программа экономии будет провалена. Кроме того, резко выросли сепаратистские настроения в Каталонии.
В 2012 году обострился так называемый «венгерский вопрос». Венгрия все больше превращается в авторитарное государство. Евросоюз пытается воспрепятствовать этому процессу – пока только экономически. Фактически, после того как в апреле 2010 года к власти пришла правоцентристская партия ФИДЕС, Венгрия встала на путь формирования авторитарного государства. Брюссель неоднократно выказывал свое крайнее неудовольствие таким политическим курсом.
Венгрия вполне могла стать первой страной ЕС, против которой Брюссель применит штрафные санкции. Их перечень достаточно широк – от лишения Венгрии права голоса на Совете ЕС до кредитного эмбарго. Официально выдвинутым Евросоюзом основанием для столь жесткого наказания стало несоблюдение страной показателей дефицита бюджета.
В начале 2012 года руководство ЕС готовилось ввести санкции против Венгрии. Произойти это должно было в том случае, если новая конституция страны, вступившая в силу 1 января, была бы признана не соответствующей европейским принципам. Кроме того, правительство Венгрии должно было внести поправки в несколько законов, не устраивающих Еврокомиссию. В итоге Будапешт мог лишиться кредитов.
Канцлера Германии Ангелу Меркель, например, возмутил венгерский закон о СМИ, который, по ее мнению, направлен против оппозиционных СМИ. Согласно новому закону о СМИ, общественное телевидение и радио могут пользоваться только новостной лентой национального информагентства. В стране также было создано управление по защите информации, которое фактически может заниматься цензурой СМИ.
Но премьер В. Орбан не подчинился рекомендациям Брюсселя. Игнорируя возражения партнеров по ЕС, депутаты от «Фидес» провели через парламент новую конституцию, которую многие в Европе сочли «националистической» и «экстремистской». Наибольшую же критику вызвали фактический запрет абортов, а также ряд мер, которые в Европе сочли дискриминационными по отношению к национальным и сексуальным меньшинствам. Новая конституция страны запрещает аборты и однополые браки, накладывает серьезные ограничения на деятельность в стране мелких религиозных организаций. Кроме того, конституция закладывает основу для территориальных претензий Венгрии к соседним государствам – Венгрия была названа правопреемницей средневекового мадьярского государства, в несколько раз превосходящего размерами нынешнюю территорию страны.
В результате Венгрия может стать первой страной Евросоюза, объявившей себя банкротом. Кроме того, Еврокомиссия грозит применить статью 7 Лиссабонского договора, которая на долгое время лишит Венгрию права голоса при принятии решений в ЕС. Считается, что Венгрия была специально выбрана Брюсселем для показательной порки: страна не входит в еврозону, и ее экономические неурядицы не будут иметь большого значения для судьбы евро. С другой стороны, если Венгрию задавят, то Западная Европа будет диктовать свою волю и другим государствам восточной части ЕС. Именно поэтому на сторону Виктора Орбана встали некоторые соседние государства, и прежде всего Польша.
Судьба евро – судьба Евросоюза
Несмотря на все попытки сохранить единую европейскую валюту, независимые экономисты считают, что вероятность распада зоны евро остается довольно серьезной. Так, исследовательский центр Economist Intelligence Unit (EIU) полагает, что зона евро распадется в ближайшие два года с вероятностью 40 процентов. В случае ее распада (или даже выхода из нее отдельных членов) в экономиках еврозоны произойдет сокращение ВВП – от 10 до 25 процентов. Оно будет вызвано коллапсом банковских систем и серьезными корпоративными банкротствами.
Многие коммерческие контракты между странами и компаниями еврозоны окажутся в ситуации юридической неопределенности. Будут нарушены технологические цепочки в значительной части Европы и даже в мировой экономике. В наиболее пострадавших странах еврозоны может практически остановиться промышленное производство.
Доходы правительств от налогов резко сократятся, поскольку прибыли компаний исчезнут, а компании уволят миллионы сотрудников. Долговое бремя всех стран еврозоны резко вырастет. Безработица может подняться до 20 процентов в большинстве стран бывшей зоны евро, а в некоторых (Греция, Португалия и Испания) – до 50 проц.
С течением времени ситуация начнет выправляться, однако странам Европы могут потребоваться годы, прежде чем уровень жизни вернется к предкризисному. Государство будет вынуждено играть более существенную роль в экономике – многие банки и крупные компании подвергнутся национализации.
Значительная часть Европы вынужденно вернется к национальным валютам, находившимся в обращении до 1999 года. Конкретную динамику валютных курсов сложно предсказать, поскольку на нее повлияют государственные ограничения. Если же предположить, что валюты будут обращаться свободно, то валюты разных стран еврозоны начнут двигаться в диаметрально противоположных направлениях.
Политическая неразбериха в Евросоюзе делает подобное развитие событий весьма вероятным. Повсеместно принимаемые планы бюджетной экономии лишь усиливают внутриевропейское напряжение.
Предлагаемые «тройкой» (Еврокомиссия, ЕЦБ и МВФ) реформы неизбежно приведут к серьезному падению уровня жизни в большинстве стран ЕС. А это даст движение центробежным силам, и так набирающим мощь из-за накапливающегося раздражения по поводу и Брюсселя, и Берлина. Главное же, европейские политики не только ничего не предпринимают, но даже и не говорят о необходимости создавать рабочие места и развивать промышленность. Чисто финансовыми мерами такой экономический кризис не преодолеть. Пока все делается в том направлении, чтобы привести уровень жизни европейцев в соответствие с уровнем производства, но это путь к затяжному спаду и стагнации.
Неофициальный саммит ЕС, состоявшийся в мае, ознаменовал прекращение тесного сотрудничества между Берлином и Парижем в формулировании политического курса Евросоюза. С этого времени инициативу в разработке направления борьбы с кризисом в европейских странах взял на себя новый президент Франции Ф. Олланд, опирающийся на поддержку глав правительств Испании и Италии. Из-за океана Олланда поддержал президент США Барак Обама.
С начала августа обостряется противоборство двух линий. Сторонники одной, связанной с именами французского президента Франсуа Олланда и итальянского премьера Марио Монти, настаивают на срочном использовании всех возможностей Европейского центробанка (ЕЦБ) и стабфондов. С этим не согласна Германия, считающая, что нельзя поступаться принципами, на которых базируются эти институты.
В сентябре этого года общее видение будущего Евросоюза на заседании в Варшаве выработали главы МИДов 11 стран (так называемая Группа по вопросам будущего) – Германии, Франции, Италии, Австрии, Португалии, Испании, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Дании и Польши. Итоговая декларация открывалась тезисом: ЕС сейчас переживает решающий момент. В результате подготовленный ими документ содержит такую идею: ЕС стоит на пороге серьезных реформ. Одно из главных нововведений коснется поста главы Еврокомиссии, который фактически станет президентом объединенной Европы. Его предложили избирать путем прямого голосования 500 млн. граждан ЕС.
Другие инициативы предусматривают усиление роли внешнеполитического ведомства Евросоюза и создание общей армии. По мнению экспертов, в Брюсселе начинают понимать: в своем нынешнем половинчатом состоянии ЕС не сможет преодолеть охвативший его системный кризис. Выживание Евросоюзу обеспечит лишь усиление интеграционных процессов – как в экономике (создание Европейского валютного фонда), так и в политике.
В октябре 2012 года появился еще один план дальнейшего реформирования Евросоюза. Он выработан «группой Ван Ромпея» – председателя Европейского совета. Группа Хермана Ван Ромпея была образована по поручению июньского кризисного саммита ЕС. В нее наряду с председателем Европейского совета входят также главы Комиссии ЕС, Европейского центробанка и 17 стран еврозоны. Она взяла на себя задачу продумать и определить линии перестройки экономического и финансового союза. Предложения направлены прежде всего на углубление интеграции еврозоны.
Но одна идея упомянутого доклада действительно выглядит свежей. Это предложение о заключении каждым членом еврозоны «индивидуального договора» с Комиссией ЕС, который будет содержать письменное обязательство государства по реализации согласованных с Брюсселем реформ. В дальнейшем же, если предложение об «индивидуальных пактах» пройдет, оно существенно увеличит контрольные функции Брюсселя. Другим центральным предложением «группы Ван Ромпея» значится создание совместного бюджета еврозоны. Это не ново, поскольку главой группы публично высказывалось ранее. С аналогичными речами выступал и глава Комиссии ЕС Жозе Мануэль Баррозу.
Три сценария развития Европы
Существуют три сценария развития Европы в ближайшие 10 лет (разработанные Германским фондом Маршалла в США). Первый описывает раздробленную и расколотую Европу; второй предполагает успех за счет углубления интеграционных процессов; в третьем сценарии ослабленная и фрагментированная Европа начинает перестраиваться.
Сценарий 1: Крепость. К 2022 году всем стало очевидно, что могущество Европы и Европейского союза, пик которого пришелся на первое десятилетие третьего тысячелетия, теперь безвозвратно утрачено. Финансовый кризис 2008–2014 годов вначале казался, как и предыдущие моменты нестабильности (такие как балканские войны), одним из взрывоопасных катарсисов, которые раньше всегда подталкивали ЕС к продолжению и углублению интеграционных процессов. Однако оказалось, что Европа переживает медленный и постепенный упадок, охвативший весь Запад (в том числе и США), вследствие чего сила и могущество перетекают на Восток.
Сценарий 2: Трансформация. Согласно такому сценарию, Европейский союз восстал из пепла экономического кризиса и превратил не только себя, но и соседние регионы в экономический и политический центр влияния, притягательность которого в 2022 году выходит далеко за пределы его границ. В результате достигнутого компромисса немцы согласились с федерализмом как основополагающим принципом функционирования Европы, а также с созданием Европейского министерства финансов, европеизацией долга и инвестиционными пакетами для периферийных стран Союза, больше других пострадавших от кризиса. Европой управляет Комиссия ЕС во главе с президентом, избираемым на прямых выборах. За ним стоит Европейский директорат, состоящий из Германии, Польши, Швеции и Великобритании (французы вошли в него несколькими годами позже, осуществив мучительные реформы, направленные на повышение конкурентоспособности). Европейцев по-прежнему раздражает самодовольство Германии, но представители 29 стран согласны с тем, что после наделения Берлина реальной силой и полномочиями немцы прекратили разглагольствовать о своем моральном превосходстве.
Сценарий 3: Избирательность. По этому сценарию Европа 2022 года сохранила много общих черт с Европой 2012-го. Вместе с тем европейцы явственно осознали, что так больше продолжаться не может. Несмотря на отчаянные меры, дефолт Греции предотвратить не удалось. Длительные конвульсии греческой экономики имели один положительный эффект: шокировав европейцев, они подтолкнули их к более решительным действиям. Главным сюрпризом этого десятилетия стало «пике» немецкой экономики. Падение началось после того, как в Китае, крупнейшем экспортном рынке Германии, а также крупнейшем кредиторе Соединенных Штатов, начался экономический спад, вызванный экономическими неурядицами в США и затянувшейся внутренней борьбой за лидерство.
Что посеешь, то и пожнешь
Итак, в настоящее время Европейский союз переживает самый сложный, по-видимому, этап в своей истории. Кризис коснулся в первую очередь финансовой системы ЕС, но прямо или косвенно затрагивает и многие институты Союза, его внутреннюю и социально-экономическую политику. Кризис также затрагивает сферу внутриевропейских отношений, вызывает трения между ведущими державами Евросоюза – Германией и Францией, ставит под вопрос существование евро и усиливает дезинтеграционные тенденции внутри ЕС.
В этих условиях решающую роль играет Германия. В чем причины устойчивости немецкой экономики? Стандартный ответ на этот вопрос звучит примерно так. Во-первых, Германия раньше других стран еврозоны приступила к проведению назревших структурных реформ, которые придали гибкость рынку занятости, стимулировали безработных к поиску даже низкооплачиваемых рабочих мест, упростили и одновременно ужесточили допуск к системе социальных благ. Во-вторых, конкурентоспособность производимых в Германии товаров возросла в результате весьма умеренного роста зарплат в стране (в это время греки и другие предпочитали брать в долг и жить не по средствам). В-третьих, главным фактором, позволяющим германской экономике сегодня уверенно держаться на плаву, стало сохранение промышленного ядра вопреки мощной волне деиндустриализации, которую пережили практически все развитые страны.
Страны ЕС под мощным давлением из Брюсселя одна за другой отказывались от национальных валют, но сохраняли в неприкосновенности собственные финансовые институты в виде центробанков и госбюджетов. Это не могло не привести к перекосам, когда бюджетные дыры одних стран латались за счет более успевающих членов зоны евро. Кризис был вызван безответственной политикой правительств ряда европейских государств, в основном принадлежащих к так называемому «южному поясу» – Греции, Испании, Португалии и в некоторой степени Италии, но он также затронул такие государства, как Ирландия и Исландия. Разрастание кризиса может спровоцировать распад зоны евро и конечном счете поставить под вопрос интеграционные достижения ЕС.
Долговой кризис все более перерастает в кризис доверия. Прежде всего к политике и политикам ЕС. В этих условиях экономические круги ожидают реализации уже сформулированных антикризисных решений. Складывается впечатление, что еврозона готова распрощаться с Грецией и Португалией. Эти страны – фактически гири на ее ногах. Долговой кризис в Европе еще далек от своего разрешения. Государственный долг европейских стран не снижается, а лишь рефинансируется за счет привлечения новых заимствований с долгового рынка.
Основные проблемы еврозоны, вызвавшие кризис, сохраняются: Испании и Италии по-прежнему нужен устойчивый доступ к финансированию для покрытия дефицитов бюджета.
Существует еще одна опасная для единства Европейского союза тенденция, явно усилившаяся в 2012 году, – стратификация организации, ее расслоение на несколько уровней. Эти уровни не только слабо связаны друг с другом, но и представляют прямых конкурентов в борьбе за финансовые, сырьевые и прочие ресурсы. В качестве основных таких центров можно выделить франко-германский союз, Скандинавию с привязкой Прибалтийских государств, Средиземноморье, а также Центральную и Восточную Европу.
Итак, мы можем наблюдать, как единая еще недавно Европа распадается на две стремительно отдаляющиеся друг от друга части – южную, бедную, в долгах; и северную. Крайние точки этой Европы – Греция и Германия. Различий между ними – политических, экономических, культурных – крайне много, однако наблюдается парадокс: обе страны имеют наибольшие экономические резоны для возвращения к своим прежним валютам. Греция вряд ли выйдет из еврозоны, а сам валютный союз, скорее всего, сохранится в нынешнем виде в перспективе два-три года. Все это опять провоцирует дежавю из советского прошлого: тогда многие задавались вопросом: как могут быть Эстония и Таджикистан в одной стране?
Гипотетически не исключена возможность выхода из зоны евро даже Германии, но такой сценарий крайне маловероятен. Если немцы заявят о выходе из еврозоны, то это будет означать конец валютному союзу, а последствия этого шага больно ударят в том числе и по самой Германии. За крахом евро последует рост протекционизма, и многие германские компании потеряют рынки сбыта, упадут потребительские доходы, вырастет безработица и т. п. Немцы понимают это и предпринимают все возможные шаги для стабилизации ситуации. Практически все европолитики хотят сохранить европейский валютный союз в нынешнем виде, потому что спасение Греции, Португалии и Испании обойдется дешевле, чем развал еврозоны.
Таким образом, факторов неустойчивости и рисков ЕС более чем достаточно. Этим, собственно, и вызвана срочная постановка вопроса о финансовом обеспечении принятых антикризисных программ и пожарных мер на случай новых кризисных коллизий. Инструменты для этого существуют.
А в целом Евросоюз стал жертвой собственной тяги к гигантомании, задавшись целью десять лет назад не уступать НАТО и американцам и расширяться любой ценой, а также формирования в рамках ЕС несбалансированной экономической структуры. А теперь пожинает плоды этой политики. А пока на авансцену выходит новый союз – Евразийский.
публикация из журнала "Центр Азии"
ноябрь/декабрь 2012
№21-24 (79-82)