Евгений Пастухов
В первой декаде июня в Пекине состоялся 12-й саммит Шанхайской организации сотрудничества. Очередная встреча глав государств – участников крупной региональной структуры привлекла внимание мировой общественности сразу по нескольким причинам.
Во-первых, мероприятие проходило на фоне обострения военно-политической ситуации в ряде стран Ближнего Востока. Лидеры государств, прежде всего занимающих лидирующие позиции в ШОС, – Китая и России, воспользовались случаем, чтобы лишний раз «сверить часы» по актуальным международным проблемам. Речь идет о вооруженном противостоянии в Сирии, о продолжающемся конфликте Запада и Ирана из-за его ядерной программы, о непростой ситуации в Афганистане до и после намеченного на 2014 год вывода американских войск.
Во-вторых, в Пекине активно обсуждались перспективы развития самой Шанхайской организации сотрудничества как в контексте текущей ситуации в мире, так и с учетом динамики региональных геополитических и экономических интеграционных процессов.
Что касается первого блока вопросов, то по ним у участников саммита затруднений не возникло. В итоговой декларации они осудили насилие в Сирии, выступили против «внешнего военного вмешательства в развивающийся там конфликт» и, выразив надежду на скорейшую стабилизацию ситуации в стране, поддержали «действия международного сообщества, призванные установить политический диалог и обеспечить гуманитарную помощь сирийскому народу». Также страны ШОС высказались за «урегулирование ситуации вокруг иранской ядерной программы исключительно политико-дипломатическими средствами», и подвергли серьезной критике «одностороннее и неограниченное наращивание ПРО одним государством или группой государств без учета законных интересов других стран». Помимо прочего члены ШОС предоставили статус наблюдателя Афганистану и партнера по диалогу – Турции, что было названо одним из важнейших итогов саммита.
Тематика же второго блока обсуждаемых проблем не выявила единодушия среди участников встречи. Предварительные переговоры и наблюдавшаяся в Пекине дискуссия отчетливо продемонстрировали, что у членов ШОС по-прежнему есть лишь общее представление о том, как и куда организации нужно двигаться дальше, как и на какие угрозы и вызовы ей отвечать.
Дело в том, что предтечей ШОС была так называемая «Шанхайская пятерка». Она появилась в непростой период середины 1990-х годов для решения вполне конкретных задач. После распада СССР необходимо было снизить уровень настороженности между Китаем и бывшими советскими республиками, имевшими с ним общие границы. В 1996 году Россия, Китай, Казахстан, Киргизия и Таджикистан впервые объединились, для того чтобы обсудить существующие между ними спорные вопросы, которые достались им в наследство еще с советских времен, и решить, как жить дальше.
Создание своеобразного клуба соседних государств не только помогло урегулировать вопросы трансграничного сотрудничества, но и повысило уровень доверия между ними в такой чувствительной области, как военная сфера. Именно по решению «Шанхайской пятерки» заметно сократились вооруженные силы в приграничных районах всех пяти государств.
Очевидно также, что сближение Китая и бывших республик СССР диктовалось помимо прочего и угрозами безопасности со стороны Афганистана. Там все еще продолжалась гражданская война, теперь уже с участием радикального движения «Талибан». К этому времени, по некоторым данным, талибы стали предоставлять убежище различным экстремистским и сепаратистским группировкам. Это давало серьезный повод для волнений как странам Центральной Азии, например Узбекистану и Киргизии, так и Китаю.
Таким образом, создание «Шанхайской пятерки», и особенно превращение ее в июне 2001 года в Шанхайскую организацию сотрудничества, было своего рода реакцией стран региона на события, которые происходили южнее их границ. Государства вынуждены были как-то реагировать на совершенно новые для них угрозы – международный терроризм, политический и религиозный экстремизм, рост наркотрафика, неконтролируемая миграция населения и т. д.
Именно поэтому десять лет назад к «Шанхайской пятерке» присоединился Узбекистан, и преобразованная в ШОС региональная организация акцентировала свое внимание, главным образом, на противодействии терроризму, организованной преступности и незаконному обороту наркотиков и оружия. Не случайно одним из первых принятых документов стала Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Впоследствии данные виды правонарушений станут известны как «три зла, с которыми борется ШОС».
Борьба с экстремизмом и наркобизнесом была и остается главной повесткой дня Шанхайской организации. Наряду с антитеррористическими мероприятиями страны-участницы стали проводить и военные учения под названием «Мирная миссия». Это позволяет говорить о ШОС как о самой военной международной организации среди всех существующих сегодня не военно-политических блоков стран.
Однако осенью того же 2001 года геополитическая ситуация на пространстве ШОС поменялась самым кардинальным образом. В Афганистане началась международная контртеррористическая операция под эгидой США, а в странах региона – Киргизии и Узбекистане – появились военные базы стран НАТО. С тех пор у многих наблюдателей неизменно возникают вопросы о том, какие именно задачи теперь должна решать ШОС в первую очередь. По этому поводу в западной прессе часто и не без иронии подчеркивают, что функции Шанхайской организации сотрудничества по-прежнему не до конца ясны.
При этом не считаться с ШОС на Западе не могут. Организация объективно является значимым геополитическим фактором, хотя бы в силу того, что это одна из крупнейших региональных организаций, если учитывать совокупную территорию стран-членов и наблюдателей, а также проживающее на них население. Помимо Казахстана, России, Китая, Киргизии, Узбекистана и Таджикистана в качестве наблюдателей и партнеров по диалогу в ШОС присутствуют Афганистан, Белоруссия, Монголия, Пакистан, Индия, Иран, Шри-Ланка и Турция.
При этом, казалось бы, с одной стороны ШОС, представляющая почти половину всего человечества, борется с тремя конкретными угрозами и вызовами. Для этого существует Региональная антитеррористическая структура (РАТС), координируются усилия силовых структур стран, осуществляется их взаимодействие с различными международными объединениями.
С другой стороны, практически сразу после превращения «Шанхайской пятерки» в ШОС круг ее вопросов расширился до сфер внешней политики, экономики и охраны окружающей среды. В последнее время все большую актуальность в рамках организации приобретает гуманитарное и экономическое сотрудничество, развитие транспортных сетей, энергетики и сельского хозяйства. В связи с этим в 2004 году премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао прямо заявил, что «самое важное для ШОС – это экономика».
С видением китайского руководства, однако, согласны не все. К примеру, Москва хотела бы рассматривать ШОС как своеобразный геополитический инструмент в своем противостоянии с Западом и НАТО. Региональная организация, где Россия вместе с Китаем решают проблемы безопасности в регионе, позволяет Кремлю надеяться на то, что он сможет эффективно ограничить влияние западных военно-политических блоков в Центральной Азии и вокруг нее. В этом смысле декларация 12-го саммита, осудившая возможное западное вмешательство в дела Сирии и Ирана, и заявление стран – членов ШОС о готовности активизировать ее роль в афганском урегулировании, отчасти подтвердили репутацию организации как главного оппонента США и НАТО.
Разница в подходах и понимании сути и характера ШОС в последнее время привела к серьезным противоречиям между Пекином и Москвой по вопросам расширения. Так, Россия не скрывала своего желания принять в организацию Индию, которая бы разбавила влияние Китая в экономическом и геополитическом смысле. Китай поддерживал кандидатуру Пакистана и Монголии, которые вряд ли имели бы желание и возможности ломать китайскую игру.
Вопрос о расширении ШОС особенно обострился после попыток Ирана получить полное членство в организации. Россия, которая до 2010 года активно поддерживала Тегеран на международной арене, надеялась, что его вхождение в ШОС обеспечит его неким зонтиком безопасности и позволит более эффективно противостоять внешнему давлению Запада. Однако для Пекина это было неприемлемо. Он всячески стремился избежать участия в чужом конфликте и категорически не хотел вставать на ту или иную сторону баррикад. Поэтому китайская сторона однозначно дала понять, что Тегеран принимать в ШОС преждевременно.
Этот спор неожиданно разрешился в прошлом году на юбилейном саммите ШОС в Казахстане. Одним из важных документов, подписанных в Астане, был меморандум о приеме в региональную структуру новых стран. Положение о порядке приема новых членов в ШОС впервые конкретизировало соответствующие механизмы и правила. Согласно им, государство, желающее стать полным членом Шанхайской организации сотрудничества, должно принадлежать евроазиатскому региону, иметь дипломатические отношения со всеми государствами-членами, обладать статусом наблюдателя или партнера по диалогу, поддерживать активные торгово-экономические связи с членами региональной организации. Кроме того, международные обязательства государства, претендующего на полное членство, не должны противоречить международным договорам и иным документам, принятым ШОС, к тому же страна не должна находиться в состоянии вооруженного конфликта с другим государством и не подвергаться санкциям ООН по вопросам безопасности.
Таким образом, в ШОС нашли наиболее подходящую и не обидную форму отказа давно стучащим в двери организации Ирану и Индии. Тегерану помешали санкции Совета Безопасности ООН, Дели и Исламабаду, которые так же, как Иран, имеют статус наблюдателей при ШОС, – территориальные конфликты.
Вместе с тем, если по вопросам расширения России и Китаю удалось договориться, то по проблеме усиления экономической составляющей в ШОС между ними по-прежнему сохраняются серьезные разногласия. Подтверждением тому стало то, что ключевые инициативы Пекина по созданию Банка развития и специального счета ШОС, а также по образованию зоны свободной торговли на пространстве организации, так и повисли в воздухе.
С точки зрения России все эти проекты позволяют Китаю усиливать свое экономическое доминирование в Шанхайской организации. Москве это невыгодно, с учетом того что она продвигает в странах Центральной Азии другие экономические и политические интеграционные проекты – Таможенный и Евразийский союзы. К примеру, российская пресса с воодушевлением писала о том, что во время визита президента России Владимира Путина в Узбекистан в преддверии саммита ШОС Ташкент согласился присоединиться к Договору о зоне свободной торговли, которую уже подписали Россия, Казахстан, Белоруссия, Украина, Армения, Киргизия, Молдавия и Таджикистан.
Экономическая активизация Китая на пространстве ШОС может, по мнению россиян, снизить окно возможностей для Москвы. Поэтому Россия максимально блокировала китайские инициативы по расширению экономического сотрудничества в ШОС, а ее эксперты открыто называли организацию не иначе как «отмычкой Китая в деле открытия Центральной Азии». Ведь помимо «шосовского» направления Пекин заметно усилил двустороннее экономическое сотрудничество практически со всеми центральноазиатскими странами.
Отсюда понятно, почему Кремль так настаивал на появлении стратегии развития ШОС, где были бы четко зафиксированы цели и задачи организации. Пекин как председатель организации взялся за ее составление, но его концепция, разумеется, разошлась с видением Москвы. Поэтому 7 июня пришлось принять не строгую стратегию, а довольно размытый по названию и содержанию документ – «Основные направления стратегии развития ШОС» на среднесрочную перспективу, по которому сложно определить планы организации на ближайшие годы.
Из других важных документов можно выделить Программу сотрудничества государств – членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2013–2015 годы, а также новую редакцию Положения о политико-дипломатических мерах и механизмах реагирования ШОС на ситуации, ставящие под угрозу мир, безопасность и стабильность в регионе.
Таким образом, одним из главных итогов пекинского саммита можно назвать все более проявляющиеся разногласия между Россией и Китаем по поводу перспектив дальнейшего развития ШОС в стремительно изменяющемся мире.
В связи с этим довольно любопытной является позиция Казахстана, который вновь выступил на саммите ШОС в качестве своеобразного посредника и третьей силы организации. Астана придерживается осторожной позиции и призывает не форсировать события, сдерживая стороны от принятия поспешных решений. В прошлом году именно казахстанским дипломатам во многом удалось примирить взгляды России и Китая по вопросам расширения организации. Сегодня глава государства Нурсултан Назарбаев, говоря в Пекине о перспективах развития ШОС, подчеркнул, что организация должна и впредь решать узловые проблемы безопасности в регионе. В то же время он согласился с председателем КНР Ху Цзиньтао в том, что «ШОС выходит на новый этап развития и ее нужно превратить в двигатель экономического роста в регионе». В частности, в своем выступлении казахстанский лидер коснулся аспектов укрепления экономического и гуманитарного партнерства в рамках ШОС, отмечая, что «взаимодействие в сфере экономики должно стать одной из главных задач организации на ближайшую перспективу». В целом, по его мнению, в основу стратегии ШОС «должен быть положен принцип сбалансированности основных направлений деятельности организации».
Пикантность всей ситуации заключается в том, что умеренная позиция Астаны если порой и не отвечает стратегическим интересам Москвы и Пекина, то очень помогает им не превратить свои разногласия в открытый конфликт. Благодаря казахстанской политике Россия и Китай сохраняют лицо.
Возможно, поэтому китайская сторона, следуя традициям восточной дипломатии, акцентировала внимание на том, что ШОС в основном реализует свою работу в направлении, которое было определено на предыдущем саммите в период председательства Казахстана. Для Астаны это очень серьезный комплимент, подтверждающий способность Казахстана проводить хорошо сбалансированную внешнюю политику.
Таким образом, пекинский форум подтвердил тезис о том, что Казахстан может играть роль заметного посредника в процессах, которые происходят как в рамках ШОС, так и, возможно, во всем регионе и вокруг него. Пока ему удалось на время остановить спор о том, в каком направлении должна развиваться деятельность организация – углублять военное сотрудничество или расширять экономические контакты. При этом казахстанский взгляд отчасти гармонирует с тактическими интересами Китая, России и других стран – членов ШОС. И это очень важный момент, поскольку пространство ШОС по праву считается одним из самых сложных регионов на планете. Однако помимо прочего здесь переплелись интересы и многих мировых держав, чья политика может провоцировать переход геополитической игры на качественно новый уровень. Переплетение геополитики и экономики, практических вопросов безопасности и возможных путей развития вынуждают всех искать и находить консенсус. В свою очередь, Казахстан объективно получает шанс стать неким краеугольным камнем в создании новой геополитической архитектуры.
публикация из журнала "Центр Азии"
май/июнь 2012
№9-12 (67-70)