Интервью было отредактировано. Оригинал интервью можно прочесть здесь

Доцент кафедры истории стран Северной Европы Петрозаводского государственного университета Олег Реут рассказывает в интервью Татьяне Тетеревлевой о влиянии новых медиа на историческую науку.

Современные медиа влияют на все, с чем прикасаются и уже сейчас можно говорить о твиттеризации общения, о викизации знания и т.п. Не стала исключением и история. В связи с этим ученый выделяет три этапа развития исторического знания.

Первый тип, «история факта», был востребован к началу 1990-х годов. Предполагалось, что функции профессиональных исследователей должны редуцироваться до выявления и донесения публике набора достоверных сведений. У потребителей исторического знания был устойчивый запрос в отношении науки: предоставить аутентичную и валидную информацию. А достоверность этой информации оценивалась по степени фактического отсутствия привносимого исследователем субъективизма. Получалось, что только некие идеальные подлинность и правильность могут суммарно формировать достоверность, а собственно продукт исторических исследований, таким образом, не должен был вызывать сомнений и расхождений в оценках.

В это время даже предпринимаются попытки написания учебников по истории, которые включали бы только такие факты, которые не вызывали споров у разных сторон. В этом Олег Реут видит желание россиян по возможности быстрее преодолеть идеологическое прочтение истории, которое до этого прививалось на протяжении нескольких поколений.

Идея с написанием таких учебников провалилась, так как в истории практически нет "чистых" фактов, свободных от интерпретаций. Поэтому наступило время "истории мнений". Важность собственно факта в общественном сознании уступила место доступности его авторской трактовки. Главная черта – фиксируется спрос на авторитетное мнение, которое почти автоматически наделяется качествами подлинности, верности и надежности. Однако носителями указанных мнений вовсе не обязательно выступают представители профессионального сообщества историков. В сторону понижения изменились требования к экспертно-академической статусности интерпретаторов, претендующих на артикуляцию исторического знания.

Сейчас наступило время «истории веры». Исследователь медиа указывает, что приватизация истории множеством текстмейкеров – авторов многочисленных "исторических расследований", открывателей "тайн истории" - изменила структуру массового медиапотребления исторической информации. Способность воздействовать на массовое сознание посредством адекватных его уровню (то есть предельно упрощенных и эмоционально-оценочных) интерпретаций прошлого взрастила крайние формы популизма. При этом растет понимание властью того, что исторического знание является одним из важнейших символических ресурсов современного российского общества, находящегося в интенсивном поиске новой коллективной идентичности. В таких условиях на первый план выходит манипулятивное воздействие на массовое историческое сознание для удержания властного положения субъектов политики. Так оказывается востребованной уже не "история мнений", а "история веры".

Медиа повлияли на изучение истории еще одним особым образом. В настоящее время историки утратили монополию на историческое знание, они не являются единственными поставщиками исторической информации. Массовая поставка этой информации осуществляется непрофессиональными историками:

• любителями, самостоятельно осуществляющими исторические изыскания;
• краеведами, готовыми "делиться контентом";
• авторами публицистических текстов;
• "носителями исторической памяти";
• владельцами личных архивов;
• популяризаторами истории;
• изобретателями традиций.

Сама историческая информация стала элементом новой медийной культуры, и, кроме того, медиатизация отвечает ожиданиям аудитории от описания исторического опыта. Таким образом, достоверность объективно перестала быть достоинством историка. Он уже не должен выявлять и доносить достоверные факты, не обязан в непременном порядке обладать собственным мнением об этих фактах и квалифицированно это мнение формулировать. Историк должен не сообщать, а говорить.

Достоверность замещается имитационными формами: простотой и однородностью. Это делает достоверность чувствительно пластичной, податливой для внешнего воздействия.

И как итог, широкий доступ непрофессиональных историков к медиа-ресурсам приводит к снижению чувствительности к новейшим достижениям и тенденциям развития современной исторической науки, поскольку из всего массива научно-исторических текстов в сети преобладают те, что востребованы в силу "проверенности временем". И эта "проверенность временем" зачастую замещает собой достоверность. Нарушается иерархизация текстов, помещаемых в медиа-пространство: серьезные научные работы размещаются "на равных" с явно маргинальными, а зачастую и псевдонаучными текстами, что создает характерную для ситуации медиатизации иллюзию "равенства мнений" академических историков и непрофессионалов. В плане востребованности академическая "хорошая/качественная история" безнадежно проигрывает медиатизированной "увлекательной истории".

Говоря о критериях научности истории, ученый приводит мнение польского философа Войцеха Вжозека: "Физика, литература и политика не озабочены истиной в той мере, в какой озабочена ею история. Упомянутые сферы человеческой рефлексии настолько отгородились от истины иными ценностями, что, по крайней мере, непосредственно ею не занимаются. История же ссылается на нее как на свою принципиальную цель и принципиальную ценность".

Интервью было отредактировано. Оригинал интервью можно прочесть здесь