31 мая в Казахстане традиционно отмечали День памяти жертв политических репрессий и голода. По этому поводу в стране прошли траурные мероприятия, что в очередной раз подтверждает огромную значимость памятной даты для казахстанского государства и его общества.
Действительно, события 20–30-х годов прошлого столетия в Казахстане стали большой трагедией. Важно подчеркнуть, что политические репрессии или голод коснулись многих. Поэтому трагедия поистине была общей для всех, вне зависимости от этнической принадлежности. В одной только системе Карлага побывало порядка миллиона человек, которых привозили сюда со всех концов Советского Союза.
Это не считая многих сотен тысяч раскулаченных крестьян, которых ссылали в казахстанские степи в годы коллективизации из центральных районов СССР. Впоследствии многие из них навсегда обосновались в Казахстане, а их дети считают его своей настоящей родиной. И целых ссыльных народов – немцев, корейцев, поляков, татар, чеченцев, ингушей и многих других. Позднее они тоже стали частью многонационального общества страны.
Однако и внутри Казахстана неоднозначная политика советского руководства вызвала огромное количество семейных драм. Более 100 тыс. человек подверглись репрессиям, не менее 25 тыс. были расстреляны. В этих событиях казахи практически полностью лишились национальной интеллигенции. В целом в результате голода конца двадцатых и начала тридцатых годов ХХ века казахское население, по разным данным, потеряло около двух миллионов человек.
Таким образом, решение об установлении Дня памяти в Казахстане выглядело как своеобразное восстановление исторической справедливости. Тем более что в данном вопросе в нашем обществе существовал очевидный консенсус – репрессии являются общей трагедией. Однако интерес к одной из самых болезненных тем современной истории в обществе не ослабевает.
И это неудивительно, если учитывать растущее внимание к истории Казахстана вообще. Но в данном конкретном случае на актуализацию вопроса в определенной степени мог повлиять внешний фактор. В частности общественно-политическая ситуация в России.
Как известно, сегодня российское общество увлечено советской историей, и прежде всего ее сталинским периодом. Отчасти это вызвано идеологическим противостоянием с Западом, который активно продвигает идею приравнивания коммунизма и фашизма. При этом западная аргументация в основном базируется на концепции равной ответственности тоталитарных режимов за гибель миллионов невинных людей.
Россия, естественно, категорически не согласна с такой постановкой вопроса. Хотя сама она давно на государственном уровне признала факт сталинских репрессий, ее нынешнюю позицию можно понять. Официальное осуждение коммунистической идеологии может потребовать пересмотра всей истории СССР и связанных с ней событий, в том числе, вероятно, итогов Второй мировой войны. Россия, официально объявившая борьбу с фальсификацией истории, крайне болезненно воспринимает любые попытки начать дискуссию вокруг роли Советского Союза. Потому что в таком случае российскому руководству будет трудно отстаивать свои взгляды по другим чувствительным вопросам прошлого.
Москва не может допустить такого развития событий, особенно сейчас во время кризиса в отношениях с западным миром. Поэтому ей так важно не проиграть на историческом поле и продолжать создавать впечатление сильного государства, которое способно, в том числе, самостоятельно формулировать и обосновывать спорные вопросы нашей общей истории.
На этом фоне в соседней стране в последнее время участились попытки идеализации тех или иных черт жизни сталинской эпохи. Об общественном настроении наглядно свидетельствуют результаты исследования, проведенного в марте текущего года аналитической организацией «Левада-Центр». Как выяснилось, треть россиян положительно относятся к Сталину. Причем на вопрос, оправданны ли жертвы в сталинский период великими целями и результатами, 45 проц. опрошенных дали положительный ответ. Отметим, что по сравнению с трехлетней давностью цифры выросли в два-три раза.
Такая динамика в первую очередь может объясняться резким похолоданием отношений России и Запада, кризисом вокруг Украины и взаимными экономическими санкциями, осложнившими положение российского государства и общества. Отсюда и ностальгия по временам, когда СССР был одной из великих мировых держав наряду с США, и общественный запрос на консерватизм, в российском его понимании.
Тем временем в силу большого влияния российских СМИ такие моменты мгновенно начинают обсуждаться в казахстанском обществе. Естественно, что в процессе обсуждения возникают вопросы, порой весьма деликатные. Например, как относиться к попыткам оправдать жесткую политику советского руководства в тот же сталинский период, если в обществе существуют на сей счет крайне полярные мнения. В итоге, когда недавно в Южно-Казахстанской области жители одного из сел решили установить памятник Сталину, это вызвало широкий общественный резонанс и впоследствии бюст «вождя народов» убрали с постамента.
Как результат в качестве ответной реакции на идеализацию сталинской эпохи на поверхность начинают всплывать старые исторические обиды. Это больше относится к казахскому населению, которое чувствует себя сильно пострадавшим. В этом отношении наиболее острым остается вопрос голода в Казахстане. Трудность заключается в том, что в последнее время данная тема сильно политизировалась и рассматривается сквозь призму общих оценок истории Казахстана и казахов в составе СССР. Сегодня внутри радикально настроенной казахской интеллигенции бытует мнение, что трагедия стала результатом целенаправленной политики по истреблению мирного населения. В этой связи некоторые предлагают называть те события геноцидом.
Надо отметить, что в целом такого рода полемика характерна и для других стран постсоветского пространства. Так, Украина в 2006 году узаконила Голодомор как акт геноцида против украинского народа. Однако здесь нужно иметь в виду, что решение Киева, скорее, было политически мотивированным. Оно принималось в период президентства В. Ющенко, который в политико-идеологическом плане больше ориентировался на Запад, чем на Россию. И проблема голодомора была одним из его инструментов внешней политики и противостояния с Москвой.
Не случайно следующий глава Украины Виктор Янукович впоследствии заявил, что «признавать голодомор как факт геноцида… неправильно, несправедливо». В данном контексте можно было не сомневаться в позиции П. Порошенко, который вновь приравнял голодомор к геноциду. Между тем разногласие мнений отмечается и среди жителей страны. Это опять связано с политическими предпочтениями украинцев, одна часть которых ориентируется на Запад, а другая на Восток.
И в нашем случае те, кто требует от государства более жестких оценок трагических событий голода в первой половине двадцатого века, одновременно таким образом демонстрируют свою внешнеполитическую ориентацию.
Вообще, говоря о вопросе голода в Казахстане, нельзя стопроцентно утверждать о преднамеренных действиях тогдашнего советского руководства. Все-таки это было больше похоже на результат неправильно выстроенной экономической политики и преступного безразличия к собственному населению. Особенно, когда в целях ускоренной модернизации осуществлялось насильственное оседание кочевников. Коллективизация нарушила многовековой образ жизни казахов, которые не сумели моментально приспособиться к новым условиям, что привело к массовому голоду. С таким мнением соглашается написавший книгу о голоде в Казахстане немецкий историк Роберт Киндлер: «Голод был создан человеком… Но я не считаю голод в Казахстане как запланированный геноцид, если даже результаты можно назвать геноцидными. Сталинское руководство не имело целью уничтожить определенные советские нации, но согласилось с тем, что реализация коллективизации и раскулачивания могла привести к смерти миллионов советских граждан».
Не до конца изученным остается также вопрос количества жертв массового голода. Данные в показателях сильно варьируются. Нужно сказать, что среди них немало радикальных суждений, когда потери оцениваются в 70 и более процентов от всего населения.
В этой связи более умеренными выглядят выводы отечественного демографа А. Н. Алексеенко. Согласно его подсчетам, общие потери казахов составили 47 проц. от всей численности этноса, или 1,8 млн. человек. В том числе здесь учитываются более 600 тыс. казахов, откочевавших за пределы страны.
Безусловно, это в любом случае огромные цифры. Другой аспект проблемы связан с тем, что ситуация с подсчетом отчетливо указывает на проблему нехватки научных исследований в данном направлении. Прежде всего привлечение профессиональных историков позволит нивелировать роль эмоциональных комментаторов, которые только усиливают накал страстей в обществе.
В итоге вся эта ситуация ставит в весьма затруднительное положение государство, которому постоянно приходится политически маневрировать. Ему нужно учитывать интересы казахстанского общества, и в то же время Казахстан не может поставить под риск союзнические отношения с Россией, особенно в свете последних интеграционных процессов. В этом отношении снижение градуса напряженности в обществе является чрезвычайно важным вопросом для руководства республики.