Евгений Пастухов
Президентские выборы в США, вернее перевыборы Барака Обамы на второй срок, какое-то время удерживали на себе практически все внимание международной общественности. Однако уже со второй ноябрьской декады главным мировым ньюсмейкером вновь стал Ближний Восток.
В одном из самых неспокойных регионов планеты проблем по-прежнему много. Это и продолжающееся вооруженное противостояние в Сирии, и неурегулированный арабо-израильский конфликт, который постоянно дает о себе знать обострением обстановки. Это и политический кризис в ряде арабских государств, где после так называемой «арабской весны» либо сменилась власть, как в Египте, Тунисе и Ливии, либо активизировалась оппозиция и представители различных этно-религиозных групп, как, например, шииты в Бахрейне или палестинцы в Иордании.
Наконец, одной из важных ближневосточных проблем современности остается напряженность вокруг иранской ядерной программы. Если еще совсем недавно речь шла о том, возможна или нет американо-иранская война в принципе, то теперь спорят лишь о сроках начала гипотетического столкновения. Очевидно, что ни Запад, ни его арабские союзники и Израиль, с одной стороны, ни Тегеран – с другой, не желают уступать друг другу. Однако при этом у всех у них есть собственные интересы, выработана некая тактика и стратегия действий, и все они, безусловно, пытаются добиться собственных целей, которые сегодня, пусть даже на короткое время, совпадают с интересами других.
К примеру, арабские монархии Персидского залива, как известно, не испытывают симпатий к Израилю, но они, так же как и в Тель-Авиве, страшатся появления ядерной бомбы у иранских аятолл. Поэтому арабы дают понять, что в возможном конфликте Запада и Ирана они поддержат западных партнеров, а следовательно, и Израиль. По крайней мере, появлялась информация о том, что страны Персидского залива готовы открыть свое воздушное пространство для израильской военной авиации.
В то же время арабские страны не могут позволить себе забыть о солидарности с палестинцами. В противном случае они станут терять влияние на мусульманской улице, где автоматически усилятся позиции Ирана. Так уже было в середине и конце 2000-х годов. Тогда иранский президент Махмуд Ахмадинежад открыто провозгласил себя защитником ислама и в этом качестве пытался заручиться поддержкой самых разных политических сил в рамках Большого Ближнего Востока, территориально охватывающего страны от Северной Африки до Южной Азии. Именно поэтому Тегеран поддерживал как близкие ему в языковом и религиозном отношении группировки таджиков и хазарейцев в Афганистане, шиитов-зейдитов в Йемене, шиитов в Ливане, Ираке, Саудовской Аравии и Бахрейне, так и суннитские радикальные организации – палестинскую ХАМАС, афганские отряды пуштунов Гульбеддина Хекматиара и прочие.
Несомненно, сейчас возможности Ирана заметно ограниченны. Его отчасти лишили маневра в соседних Ираке и Афганистане, а палестинская ХАМАС на глазах переориентировалась от Тегерана на Катар и Саудовскую Аравию.
Все это произошло не в последнюю очередь благодаря действию международных экономических санкций против иранского государства и бизнеса. По некоторым данным, только в 2012 году Иран потеряет до 50 млрд. долл. возможной прибыли от продажи нефти и газа, что равняется одной десятой экономики страны. Стремительно тают и валютные резервы Ирана, которые к концу прошлого года составляли 110 млрд. долл.
Безусловно, Тегеран сохраняет за собой экономические и политические рычаги влияния на военно-политическую ситуацию на Ближнем Востоке. Но этого явно уже не хватает для того, чтобы, как прежде, открыто финансировать те или иные организации, как это сделал в конце октября текущего года катарский эмир. Посетив сектор Газа, Халиф аль-Тани пообещал выделить 400 млн. долларов США руководству ХАМАС. В ответ палестинские группировки возобновили обстрел израильских территорий.
Скорее всего, аль-Тани добивался совсем других целей. Вероятно, он просил палестинцев не проводить масштабных атак на Израиль при возможном вооруженном конфликте Запада и Ирана. В свою очередь, ХАМАС наверняка требовал уступок по ряду ключевых для него позиций. Неудивительно, что через два дня после отъезда аль-Тани ХАМАС объявил о перемирии, но спустя буквально две недели произошел очередной палестино-израильский конфликт. Это был один из крупнейших за последнее время конфликтов. Кроме того, впервые с 1991 года в Тель-Авиве и Иерусалиме была объявлена воздушная тревога, а власти призвали 75 тысяч резервистов.
Возникший пожар удалось затушить совместными усилиями ряда арабских государств и Соединенных Штатов. Египет выступил в качестве главного посредника, а Вашингтон стал гарантией мира между палестинцами и Израилем. Но самое интересное заключалось в другом. Скорее всего, каждый из участников противостояния пытался выяснить пределы приемлемого в проявлении своей политики. Для израильтян было критично важно узнать, что, получив второй срок, Обама категорически поддержит Израиль. Что, собственно, и произошло, когда Вашингтон заявил, что Тель-Авив имеет право на самооборону. Кроме того, Запад и его израильский партнер выяснили тот факт, что новые власти Египта, представленные религиозными партиями, при желании не только идут на контакт, но и могут договариваться. Особенно в таких условиях, когда они нуждаются в западных финансовых инвестициях. Так получилось, что многосторонние встречи о заключении палестино-израильского перемирия совпали с переговорами Египта о предоставлении ему шести миллиардов долларов со стороны Всемирного банка и Европейского союза. От их успеха зависело не только социально-экономическое положение Египта, но и самочувствие новых египетских властей. Напомним, что со времени свержения президента Хосни Мубарака в феврале 2011 года рост экономики страны резко замедлился, а его валютные резервы сократились почти вдвое.
Не исключено, что вопрос о выделении египетской экономике столь необходимых ей средств, стал одним из ключевых факторов в позиции Египта на переговорах с палестинцами. Таким образом, Египет не хотел ссориться с Западом и надавил на палестинцев, палестинцы не стали лишний раз искушать египетских «Братьев-мусульман», а Тель-Авив, выяснив все, что ему было нужно, вошел в положение Вашингтона. При этом все остались при своем мнении, и каждая из сторон объявила о своей победе в ноябрьской ракетно-артиллерийской дуэли.
Логичнее всего предположить, что сразу после переизбрания Обамы на второй срок партнеры и союзники США на Ближнем Востоке пожелали узнать, в каком направлении теперь будет развиваться внешняя политика Белого дома. Арабы и израильтяне хотели бы не только заручиться поддержкой США, но и попытаться выторговать для себя лучшие позиции. Отсюда неудивительно, что Тель-Авив в начале декабря неожиданно провозгласил о возобновлении строительства в Иерусалиме и на Западном берегу реки Иордан, что неприемлемо для палестинцев, а палестинцы из сектора Газа одновременно заявили о том, что никогда не признают Израиль и отвергают идею сосуществования двух государств. Еще вчера они предпочитали не поднимать этот вопрос.
И тех и других понять можно. Для США сегодня важный момент заключается в ситуации в Сирии и вокруг нее, потому что с решением сирийской проблемы напрямую связаны перспективы урегулирования трудного иранского вопроса. И здесь Вашингтону приходится иметь дело не только с арабами и израильтянами, но и с другими игроками, которые также, судя по всему, хотели бы получить хорошие дивиденды. В этой крайне сложной для них ситуации американцы вынуждены обещать все и всем. Вероятно, вследствие этого у кого-то могли появиться иллюзии насчет того, что, надавив на Вашингтон, можно получить все и сразу. Однако у Белого дома тоже есть свои интересы, тактические и стратегические цели и задачи. Например, для него чрезвычайно важно, чтобы никто не ломал ему игру вокруг Сирии и Ирана. Прежде всего речь идет о позициях России и Китая.
И здесь начинается самое интересное. В предыдущем номере мы писали о поездке премьер-министра Ирака Нури аль-Малики в Москву. Итогом визита аль-Малики в Россию 10 октября текущего года стало подписание оружейного контракта на 4,2 млрд. долл. По сообщениям российской прессы, Багдад намерен был приобрести 48 зенитно-ракетных комплексов «Панцирь С-1» и 36 вертолетов Ми-28НЭ. Кроме того, речь шла о сотрудничестве в энергетической сфере. Аль-Малики подчеркнул, что готов подписать новые контракты на доступ российских компаний к своим нефтегазовым месторождениям.
С учетом тесных отношений между нынешним правительством Ирака и Вашингтоном, желание Багдада приобрести средства ПВО и вертолеты у России выглядело довольно странным. Поэтому появилось предположение, что через иракского премьера Запад и арабские страны предложили Москве некую сделку. Возможно, они подталкивали россиян изменить их отношение к режиму Башара Асада, взамен предоставляя хорошую возможность усилить экономические позиции в Ближневосточном регионе.
Подписав контракт, Москва, желая того или нет, по сути согласилась с чужими правилами игры. Для арабских стран и Запада это был своеобразный сигнал к действию. Уже через неделю после этого противостояние в Сирии обострилось. Ожесточенные бои между противниками режима президента Башара Асада и правительственной армией велись уже в некоторых крупных городах Сирии – в Хомсе, Хаме, Альбу Камаль близ границы с Ираком, в Ирбине и Дейр аз-Зоре на востоке страны. Перестрелки стали происходить в столице Дамаске и главном экономическом центре – городе Алеппо.
Немаловажным было и то, что 5 ноября разрозненные группировки сирийской оппозиции заявили о слиянии и создании пяти фронтов – северного, южного, западного, восточного и центрального – с целью «более эффективного противостояния Асаду».
Но поистине самый принципиальный момент в сирийском противостоянии произошел 12 ноября, когда в Катаре была сформирована Национальная коалиция оппозиции и революционных сил. В качестве единственной легитимной власти народа Сирии уже на следующий день ее официально признали шесть стран Персидского залива, затем Франция, Великобритания и Турция.
Примечательно, что Национальная коалиция самым тщательным образом сбалансирована и отражает все элементы сирийского общества. В ее руководстве есть сунниты, представляющие как религиозных «Братьев-мусульман», так и светские партии, курды, христиане, алавиты (к алавитскому меньшинству Сирии принадлежит и Башар Асад). Возглавляет структуру Муаз Хатиб – бывший имам суннитской мечети Умейяд в Дамаске, пользующийся репутацией умеренного проповедника, а его заместителями стали известная правозащитница Сухейр аль-Атаси и диссидент, экс-депутат Рияд Сейф.
Появление коалиции стало демонстрацией того, что против режима Асада выступает не горстка террористов, а представители практически всех общественных групп Сирии. Теперь Запад мог с уверенностью говорить о том, что в этом государстве идет гражданская война. Естественно, это очень сильно не понравилось России, которая придерживается другого мнения и которой пришлось выступить с рядом жестких заявлений. В ответ из Багдада неожиданно появилась информация о том, что российско-иракские договоренности о поставке вооружений находятся под угрозой срыва. Помощник иракского премьера Али Мусави заявил, что контракт аннулировали из-за подозрений в коррупции. Министр обороны Ирака Садун аль-Дулайми сразу же опроверг слова Мусави, успокоив Москву, что «сделка идет по плану», но осадок остался. Российским властям явно показали, что если уж они решили играть по предложенным им правилам, то им не следует эти правила нарушать.
Сегодня Россия пытается сохранить свое лицо. Она предпринимает массу усилий на международной арене, чтобы защитить Асада и его окружение. Однако уже очевидно, что 12 ноября стал судьбоносным для Сирии и всего региона, если учитывать тот факт, что Дамаск – это лишь ключ к решению иранской проблемы. Спустя месяц, 12 декабря, Соединенные Штаты признали Национальную коалицию, а Обама выразил надежду, что это решение приблизит разрешение конфликта на сирийской территории и ускорит уход с поста президента Башара Асада. Вслед за США Национальную коалицию на встрече в Марракеше признала так называемая группа «Друзей Сирии», состоящая из 70 стран, а также большинство участников Лиги арабских государств.
Теперь уже не приходится сомневаться в том, что время прежнего сирийского режима закончилось. Безусловно, можно по-разному относиться в тому, что произошло в Сирии за последние месяцы. Сторонники Асада говорят о вооруженном мятеже и признают за ним право на наведение порядка силовым путем. Противники режима уверяют, что против Асада поднялся весь народ, а в рядах вооруженной оппозиции находятся бывшие военные и чиновники, в том числе и высокопоставленные.
Трагедия Асада заключается в том, что он не смог решить проблему в самом начале. Его нерешительность в первые дни беспорядков, а затем непоследовательность, когда он проводил политику кнута и пряника, завели его в тупик. В какой-то момент стало ясно, что ему все-таки придется уйти. Именно тогда Асаду и нужно было договариваться, как, например, договорился президент Йемена Абдулла Салех. По крайней мере, в таком случае Сирии удалось бы избежать трагических потрясений, а значит, так было бы лучше и для государства, чья инфраструктура сегодня оказалась разрушена, и для общества, которое понесло огромные людские потери.