Космические связи в международных отношениях Казахстана и России

В начале июня в России, похоже, приняли важное стратегическое решение, которое напрямую относится к судьбе космодрома Байконур. Москва заявила о корректировке своих планов по развитию космодрома «Восточный» в Амурской области, отказавшись строить вторую пусковую площадку для ракеты «Ангара». Более того, было заявлено, что теперь Россия будет совместно с Казахстаном работать над созданием новой ракеты «Союз-5». Именно на этой ракете в космос в 2022 году будет отправлен с Байконура новый пилотируемый корабль «Федерация». Ранее планировалось, что «Федерация» полетит с космодрома «Восточный».

При этом Казахстан будет отвечать за развитие наземной инфраструктуры для «Союза-5» в рамках собственного проекта «Байтерек». Для использования нового «Союза» будет переделываться стартовый стол для ракеты «Зенит», которая собиралась ранее в Украине, но больше чем на две трети состояла из комплектующих, произведенных в России.

Собственно, с технической и экономической точек зрения для России это довольно оптимальное решение. С одной стороны, переделать стартовую площадку много проще, чем строить с нуля новую. Тем более если переделки не будут слишком большими. Все-таки новый «Союз-5» будет наследником «Зенита». С другой стороны, переделка будет осуществляться за казахстанские средства, что позволяет Москве несколько снизить затраты.

Для Казахстана интерес также очевиден. Это и сохранение на длительную перспективу Байконура, потому что его судьба оказалась под вопросом после решения Москвы построить космодром в Амурской области и перенести туда основные запуски космических ракет. Это и более активная вовлеченность Казахстана в космические программы, что дает возможность хотя бы отчасти, но все же позиционировать себя в качестве космической державы.

Но все технические и экономические соображения меркнут перед политическими моментами. Очевидно, что перед нами политическая сделка, теоретически весьма выгодная для обоих участников. Главным образом это вызвано тем, что сотрудничество по Байконуру тесно связывает две страны друг с другом. Причем это сотрудничество в определенном смысле означает и взаимозависимость.

Россия откладывает свои планы по развитию «Восточного». В свою очередь Казахстан инвестирует в проект, который целиком и полностью зависит от российской космической программы. В частности, если в России теоретически затянут с созданием или новой ракеты, или пилотируемого корабля «Федерация», казахстанские инвестиции в инфраструктуру не будут иметь особого смысла. Кроме того, важно также, сможет ли Россия обеспечить загрузку корабля. Потому что уже сейчас есть проблемы с заказами на коммерческие запуски, в том числе вследствие растущей конкуренции со стороны американских частных компаний, вроде SpaceX Илона Маска.

Например, по словам главы Роскосмоса Игоря Комарова, когда он 2 июня на Санкт-Петербургском форуме презентовал новую ракету, планируется, что стоимость запуска «Союз-5» снизится с нынешних 60–70 млн. до 55 млн. долларов. Но заметим, это произойдет только к 2022 году. Илон Маск уже отправляет ракеты «Фалкон-9» по 62 млн. долларов с учетом вторичного использования первой ступени. Но это была только первая такая ракета, которую Маск отправил этой весной, совершив маленькую революцию в космонавтике. При отработке технологии повторного запуска цена может упасть и, скорее всего, еще упадет. Вообще для конкурентного западного рынка характерно постепенное снижение себестоимости по мере развития технологии. Сколько будет стоить запуск ракет Маска к 2022 году или позднее, мы не знаем.

Поэтому может так получиться, что для «Союза-5» останутся только собственно российские проекты. И здесь вопрос возникает о наличии таких проектов. К 2024 году заканчивается период эксплуатации международной космической станции (МКС). Этот срок могут продлить, но с учетом сложных отношений между Россией и Западом более вероятно было бы завершение сотрудничества. В этом случае России теоретически необходима собственная орбитальная станция. Но модуль «Наука», который должен был отправиться к МКС, из-за технических проблем, вероятнее всего, вообще не полетит в космос. Именно этот модуль должен был стать основой для возможной будущей российской станции.

В целом проблема в том, что у России нет сейчас особых планов на какие-то новые проекты в космосе. В частности, у американцев такие планы есть, например, они хотят создать постоянную базу на лунной орбите и в 2030-х годах полететь к Марсу. Хотя эти планы могут быть скорректированы, но одно очевидно, что у США в принципе есть деньги на все данные проекты и есть несколько конкурирующих структур, способных к их реализации.

Но в случае отношений России и Казахстана в контексте Байконура все это не так важно. Главное, что Россия сделала практические шаги в обеспечении своего присутствия на Байконуре и ради этого даже несколько сократила проекты развития «Восточного». В политическом смысле это очень важный и серьезный шаг.

Таким образом, Россия подтверждает свою заинтересованность в Байконуре, а значит, и в своем присутствии в Казахстане. Причем все выглядит так, что Москва идет навстречу Астане, поддерживая новыми космическими проектами Байконур в ущерб своим планам по развитию «Восточного». Это очень показательно с учетом небольшого напряжения в отношениях между двумя странами, в последнее время оно было заметно.

Напряжение особенно усилилось после решения Астаны о переходе казахского языка на латиницу. Кроме того, Казахстан продолжал следовать своей многовекторной политике в ситуации, когда Россия находилась в сложных, конфликтных отношениях с внешним миром. В частности, 12 апреля на голосовании в Совете Безопасности ООН Казахстан воздержался при голосовании подготовленной западными странами резолюции с осуждением действий правительства Сирии Башара Асада по применению химического оружия.

Интересно также, что 24 апреля в мажилисе во время правительственного часа министра обороны депутатом Мауленом Ашимбаевым, председателем Комитета по международным делам и безопасности, был поставлен вопрос о готовности Казахстана противодействовать угрозе гибридных войн. На что министр Сакен Жасузаков заявил о подготовке в связи с этим в армии специальных подразделений, которые ориентированы в том числе на реакцию на подобные угрозы.

Хотя на государственном уровне в России никаких заявлений по этому и другим поводам не было, но неофициально в последнее время количество критических публикаций относительно Казахстана в российских СМИ стало весьма заметным. В связи с этим очень неожиданным стало высказывание высокопоставленного представителя Русской православной церкви (РПЦ), руководителя отдела внешних церковных связей митрополита Иллариона.

6 мая митрополит Илларион подверг критике идею перехода казахского языка на латиницу. По его словам, «отказ от кириллицы негативно скажется как на русскоязычных жителях Казахстана, так и на казахах». Хотя с учетом того, что речь идет о казахском языке, собственно, неясно, как это может сказаться на тех, кто использует русский язык. Это заявление было действительно любопытным, если учесть тесные связи РПЦ с российскими властями, а ее отдел внешних церковных связей является чем-то вроде министерства иностранных дел.

Конечно, митрополит Илларион оговорился, что в целом смена алфавита – это внутреннее дело Казахстана. Но все выглядело, как своего рода полуофициальное послание Москвы Астане, сопровождавшееся интенсивной информационной кампанией. В этой связи интересно, что президента Казахстана Нурсултана Назарбаева не было 9 мая в Москве на параде в честь Дня Победы. При этом в Астане 7 мая, в День защитника Отечества прошел военный парад. Напомним, что в 2016 году 7 мая парад в Астане не проводился и президент Казахстана 9 мая был на параде в Москве.

Так что, безусловно, имело место легкое охлаждение отношений между Россией и Казахстаном, но все же оно было не слишком незначительным. Вернее, можно сказать, что Казахстан лишний раз подтвердил свою самостоятельность, не отказываясь от стратегических отношений с соседом и союзником. Фактически Астана продемонстрировала пределы, за которые она не выйдет. Как минимум она не будет идти в русле российской политики. У нее есть своя повестка дня.

В Москве, безусловно, хотели бы большего, как минимум согласованной политики по ключевым вопросам отношений с внешним миром. Поэтому, в частности, российские представители в последнее время настаивают на том, чтобы переговоры с Китаем проводил Евразийский экономический союз (ЕАЭС), чтобы не было двусторонних отношений. Беспокойство Москвы в данном случае вполне понятно. Интенсивные контакты стран Центральной Азии на двусторонней основе с Пекином оставляют ощущение, что Россию вытесняют из региона. Если же субъектом отношений с Китаем будет ЕАЭС, то Россия сможет влиять на повестку дня. В том числе выставлять собственные вопросы к Китаю, которые в данном случае будут общей позицией стран региона. Естественно, что с этим никогда не согласится Китай, да и для стран региона это весьма невыгодно.

Но в нынешней ситуации у России не так много возможностей во внешней политике, чтобы рисковать еще и отношениями в ближнем зарубежье. Конечно, в ходе конфликтов последнего времени она смогла продемонстрировать свой немалый потенциал. Очень впечатляют, кстати, ее способности вести информационные войны. Но это та самая дубинка, эффективное применение которой возможно только один раз. Потому что все, кто был впечатлен новым средством нападения, должны будут задуматься о возможной защите. Это как вечное противостояние между щитом и мечом. Развитие средств защиты ведет к развитию средств нападения и наоборот.

Здесь стоит обратить внимание на историю недавнего конфликта Москвы и Минска вокруг цены на газ и в связи с поставками беспошлинной нефти на белорусские нефтеперерабатывающие заводы. Этот конфликт был весьма бурным, но очень коротким. Потому что у него не было перспектив. Полная блокада Беларуси со стороны России как средство применения тяжелого нефтегазового оружия могла бы привести к непредсказуемым последствиям. Тогда Москве пришлось бы делать трудный выбор между плохим и очень плохим. Поэтому в итоге Минск и Москва договорились.

Так что решение о переносе активности с «Восточного» на Байконур в определенном смысле – это также результат договоренностей. России не выгоден даже вялотекущий конфликт с Казахстаном. Естественно, что Казахстану он тоже не нужен. Стороны должны были пойти друг другу навстречу. Собственно, похоже, что это и произошло.

Парадоксально, но одним из главных результатов таких договоренностей, если они, конечно, имели место, стала значительно большая степень свободы маневра Астаны в процессе голосования в Совете Безопасности ООН. Впереди еще полтора года этого важного для Казахстана процесса, и большая степень свободы выбора нам, несомненно, пригодится.

РубрикиПолитика