В середине июня Национальный банк опубликовал результаты апрельского опроса банков о состоянии кредитного рынка в стране. Оказалось, что спрос на потребительские кредиты падает. Так, в первом квартале этого года он оказался ниже, чем ожидали сами банки. Они объясняют это тем, что из-за экономической неопределенности, а также прошедшей в феврале девальвации казахстанцы стали меньше интересоваться кредитными продуктами. Однако можно предположить, что банки делают этот вывод на основании статистики выданных ими кредитов, а не количестве заявок. В противном случае мы должны будем говорить о финансовой грамотности и прагматичности поступков нашего населения, что вряд ли является правдой.
Скорее всего, правда кроется в том, что именно с апреля начали действовать регуляторные ограничения Национального банка, в соответствии с которыми предельный размер долговой нагрузки на заемщика и рост портфеля беззалогового потребительского кредитования каждого из банков должны расти не более чем на 30 процентов в год. С этого же времени банки обязаны давать кредиты так, чтобы средние ежемесячные выплаты по всем кредитам не превышали половины всех доходов заемщика.
Данные о выданных кредитах свидетельствуют о том, что казахстанцы продолжали брать деньги даже после девальвации. Так, объем выданных кредитов в феврале 2014 года вырос на 23 процента и составил 169,7 млрд. тенге, и даже если учесть ослабление национальной валюты, то все равно налицо додевальвационные темпы роста. А по данным портала Ranking.kz, в марте банки второго уровня (БВУ) выдали потребкредитов на сумму в 1,3 млрд. долларов, а это примерно 236 млрд. тенге. О каком падении спроса можно вести речь? Скорее всего, упал не спрос, а сработало ужесточение правил Национального банка и БВУ, банки второго уровня и сократили количество выдаваемых кредитов, что соответственно отразилось на их статистике.
Сам факт того, что население в таких объемах берет банковские деньги под высокий процент, а банки с охотой их выдают, зачастую не требуя залога и подтверждения дохода, свидетельствует о двух вещах. Первое – о финансовой безграмотности населения, которое не умеет относиться к своему бюджету рационально. Второе – банки ничему не научились за годы кризиса 2008–2009 годов и по-прежнему наступают на те же грабли. С одной стороны, их можно понять. Генеральный директор консалтинговой компании «Алмагест» Айдархан Кусаинов в интервью «Радиоточке» рассказал, что у банков фактически нет другого выбора. «Крупный бизнес они не финансируют, он сам где-то финансируется из-за границы. Малый и средний бизнес – это сложный сектор, все признают, туда страшно давать деньги. Они сами просто выталкиваются в этот потребительский рынок. То есть они не могут не работать, но у них остается только одна ниша», – считает финансовый аналитик. С другой стороны, такое поведение финансовых институтов показывает их как недальновидных стратегов, для которых важна сиюминутная прибыль. Такую прибыль им могут гарантировать только потребкредиты, в которых они получают по 50 процентов дохода. Недоумение вызывает и тот факт, что банки продолжают кредитовать, несмотря на ухудшение платежеспособности населения. Так, по данным «Первого кредитного бюро», в апреле уровень просрочек по потребительским кредитам составил 16 процентов. А по состоянию на 1 июня доля займов с просрочкой более 90 дней составила около 24 процентов от ссудного портфеля (в данном случае речь идет о кредитах, выданных физическим лицам на потребительские цели). И при этом нужно брать во внимание и динамику – за год объем просрочек рознице вырос на 35 проц., с 335,4 млрд. тенге до 477,9 млрд. тенге. А по опросу Нацбанка 40 процентов заемщиков не собираются возвращать кредит. Складывается такое впечатление, что банки готовы играть ва-банк, и, возможно, это связано с их уверенностью, что их спасет государство, как это бывало раньше.
Конечно, возникает вопрос, насколько увлечение потребительским кредитованием опасно для банковской системы? Сергей Моисеев, заместитель директора департамента финансовой стабильности Банка России указывает, что для оценки МВФ ввело два стандартных показателя – отношение задолженности домохозяйств к ВВП и отношение расходов на обслуживание долга к денежным доходам за вычетом обязательных платежей. С первым в Казахстане все в порядке, долг казахстанцев к ВВП составляет 10 проц., это еще меньше, чем в России (12 проц.). И еще меньше, чем в Восточной Европе, где это отношение 30–40 процентов, и уж точно меньше, чем в Голландии и Англии, где два года назад долги граждан превышали 100 процентов ВВП. Однако не до конца все просто со вторым показателем.
Михаил Ломтадзе, председатель правления kaspi bank, указывает, что совокупная годовая зарплата экономически активного населения по стране около 40 млрд. долларов, а весь портфель розничных кредитов – около 15 млрд. долларов, то есть чуть больше трети годовой зарплаты. Альтернативных официальных данных найти не удалось, поэтому придется опираться на данные банкира. Какое соотношение здесь является опасным? Сергей Моисеев пишет о российской практике: «Около четверти доходов граждан идут в карман банкам. В других странах он в несколько раз ниже, поскольку средний уровень доходов выше, а процентные ставки в несколько раз ниже. Кроме того, за рубежом кредиты долгосрочные и обеспеченные, у нас – необеспеченные и короткие, как правило, на один-три года. Текущая структура рынка определяет, почему наше общество платит больше, чем могло бы». В ситуации, если цены на нефть упадут, может оказаться, что 25 процентов дохода россиян, отдаваемого банкам, может превратиться в 30 процентов, а это уже существенный риск для банковского сектора. Интересно, что несмотря на то что сейчас, по словам Ломтадзе, казахстанцы платят треть от своего дохода, Нацбанк верхний потолок выплат заемщика установил в половину его дохода. Может быть, в реальности банки все-таки злоупотребляют легкомысленностью казахстанцев? Вместе с тем не совсем понятно, почему в российском Центробанке опасной чертой считают 30, а в казахстанском – 50 процентов, поскольку отметка в 45 процентов уже называется экспертами очень опасным порогом, когда риски невыплаты очередного транша очень высоки и возникают буквально от любой случайности – макроэкономического кризиса или даже продолжительного больничного листа.
При этом важным показателем является не только уровень дохода, но и то, какая вообще долговая нагрузка лежит на человеке. Скажем, в России у многих банков растет розничный портфель, но при этом число заемщиков остается без изменений. Это происходит от того, что одни и те же люди берут по несколько кредитов. Не только для новых покупок, но и для реструктуризации старых долгов из средств новых займов. По данным российского Национального бюро кредитных историй, доля заемщиков, имеющих более одного счета, перевалила за 50 процентов, а доля заемщиков, имеющих более пяти счетов, выросла с 4,8 до 8,5 процента. Естественно, что такая ситуация делает выплату долга еще более сложной. Тем временем в Казахстане в этом отношении ситуация гораздо более стабильная. Главный риск-менеджер «Первого кредитного бюро» Канат Халилов рассказал, что рост портфеля потребительского кредитования происходит за счет роста количества новых заемщиков. «Так, например, сопоставляя данные марта 2014-го с данными марта 2012 года, мы видим, что количество заемщиков увеличилось на 69 процентов, в то время как количество кредитных договоров на 71 процент, то есть происходил одновременный и примерно равный рост как кредитных договоров, так и заемщиков. То есть в отличие от России в Казахстане пока не наблюдается острая проблематика, связанная с перегруженностью населения кредитами», – добавил эксперт. К слову, отметим динамику роста. В 2010 году в Казахстане кредит имели два миллиона человек, на следующий год это число выросло на 400 тыс. К 2012 году количество заемщиков достигло трех миллионов, а год спустя их было уже 3,8 млн. человек, если учесть, что в кредитном бюро хранится чуть больше шести миллионов кредитных историй, то получается, что наибольшую активность кредитование приобрело все-таки в последние годы.
Кто-то может сказать, что потребительское кредитование не нужно рассматривать как проблему и видеть в нем раздувание пузыря, а следует взглянуть на него как на инструмент развития экономики. Действительно, после 1960-х годов во Франции случился экономический бум, совпавший с небывалым ростом потребкредитования. Правда, есть один важный нюанс – французы тратили деньги на продукцию, произведенную французскими производителями. В случае же Казахстана покупка техники, одежды и других товаров на еще не заработанные деньги только закрепляет импортозависимость страны. Ведь почти все деньги уходят на покупку завезенных товаров. Фактически, казахстанские банки и сами казахстанцы активно стимулируют чужие экономики.
Считается, что пока банковская система развивается устойчиво, однако обеспокоенность Национального банка относительно объемов неработающих кредитов свидетельствует, что проблема есть, и регулятор пытается играть на опережение уже сейчас.
Тем более у него есть возможность наблюдать в режиме реального времени, что происходит в России. Поскольку их рынок потребительского кредитования если не более развит, то точно более разнообразен различными моделями банковского и потребительского поведения. Например, в России гораздо более развит рынок кредитных карт, которые непопулярны в Казахстане. 2012 год в России фактически прошел под символом кредитной карты. Всего за год рынок вырос на 82,5 процента, до 671 млрд. рублей. Продвижение кредитных карт получило такое хорошее развитие, что у некоторых банков типа «Хоум Кредита» и «Связного Банка» объемы розничного кредитования удвоились. В нашей же стране кредитки используются очень слабо. Так, в РК в обращении находится почти 2,9 миллиона кредитных карточек, из них в августе использовали всего 385 тысяч. Другими словами, активные кредитки составляют всего 14 проц. от кредитных карт в обращении. Это, в частности, связывается с недоверием казахстанцев к такого рода инструменту, а также неумение им пользоваться. Но поскольку рано или поздно и наши соотечественники «распробуют» кредитки, тогда рынок кредитования станет еще более насыщенным. Разумеется, при определенных условиях это может отразиться на всей банковской системе. Скажем, в той же России в том числе и в результате потребительского бума, Центральный банк отозвал лицензии у ряда банков. А в Корее увлечение именно кредитными картами привело к кризису в 2002 году. Тогда с 1999 по конец 2002 года долги по кредиткам выросли до двух тыс. долларов на душу населения, что составило 15 процентов ВВП, а число карт, выпущенных карточными компаниями (КК), достигло 105 млн. штук – у каждого взрослого корейца было примерно по четыре карты. КК показывали хорошие результаты, в их ценные бумаги вкладывались пенсионные фонды, страховщики и инвестиционные компании. Пузырь надувался, пока не выяснилось, что за одной из крупных кредитных компаний долгое время числятся убытки, которые она маскировала в отчетах. И вся система дорогого необеспеченного розничного кредита развалилась, а властям пришлось спасать крупнейшие банки страны, вливая за несколько дней 3,2 млрд. долларов.
Вместе с тем существует мнение, что Национальный банк взялся за потребкредиты не из-за того, что они выдаются в большом количестве, а из-за того, что слишком медленно растут займы для корпоративного сектора, для предприятий. В принципе и это звучит разумно, однако выглядит не особо перспективно. Логика здесь, видимо, заключается в том, чтобы вынудить банки искать другие способы заработка, отличные от рисковых, но высокодоходных займов для населения.
В современных условиях компании фактически невозможно получить банковский кредит, и понятно почему. Слишком много рисков, да и отдачу придется ждать в средне- или долгосрочной перспективе. Наши банки к этому не привыкли, и поэтому финансирование того же МСБ на себя взяло государство. Насколько правильно банки поступают, перекладывая роль финансового источника на государство – большой вопрос, ведь по большому счету развитие бизнеса в первую очередь в их интересах, так как компании требуют постоянного кредитования, а значит, обеспечивают прибыль банкам. В свою очередь, работники компаний со стабильным доходом имеют излишек, который могут положить на депозит, что также выгодно для банков. Статистика показывает постепенное снижение активности в кредитовании бизнеса. Так, если в кризисный 2008 год МСБ было выдано в совокупности 1273 млрд. тенге, то в 2013-м – 890 млрд. тенге. По данным «Даму», в прошлом году отмечен спад в 17 проц., причем велик разброс в зависимости от региона. Так, наибольшее падение зафиксировано в Жамбылской, Мангистауской и Алматинской областях (58, 51 и 34 процента соответственно). Портал Ranking.kz указывает, что за три года доля кредитов малым компаниям в портфеле банков второго уровня (БВУ) снизилась с 23 до 13 проц. Каждый пятый выданный бизнесу кредит – это деньги государства, выделенные через «Даму».
Эту ситуацию, вероятно, и пытаются исправить чиновники. Дескать, если ограничить активность в потребительском кредитовании, то рано или поздно банки начнут развивать корпоративное. Но, как мы уже отметили, это звучит не особо реалистично, поскольку все не так просто, и банки тоже можно понять – в Казахстане объективно не так много привлекательных проектов для инвестиций.
Но какие бы мотивы Национального банка мы ни искали, следует признать, что в коррекции рынка кредитов не делается главное – казахстанцам не объясняют, в чем опасность жизни в долг. Риски для экономики – это одна часть. Другая связана с судьбами обычных людей. Так, кризис в Южной Корее, о котором было рассказано, привел к всплеску разводов и суицидов. Финансовая неграмотность и развитие потребительской культуры могут сослужить далеко не лучшую услугу для страны.
публикация из журнала "Центр Азии"
май-июнь 2014
№ 3 (91)