Нельзя сказать, что события 20 августа были очень неожиданными и произошли так уж внезапно. Ослабление тенге было вполне ожидаемым, более того, многие призывали к его скорейшему проведению. Вопрос был только в том, насколько масштабной будет девальвация. Но вот чего мало кто не ожидал, так это перехода к плавающему курсу тенге и отказа от валютного коридора.
Заметим, что вопрос о девальвации тенге уже несколько месяцев вызывает беспрецедентный для Казахстана накал дискуссий среди экономистов и публицистов. И уровень дискуссии только повышается по мере того, как падает российский рубль, валюта нашего ключевого партнера по созданию общей таможенной территории. Естественно, что это только усугубляет проблему, которая была остро обозначена в конце 2014 года, когда рубль упал почти в два раза. Потом рубль в первой половине 2015 года несколько отыграл назад, укрепившись до 50 рублей за доллар, пока в июле-августе не началось его новое падение.
Понятно, что наличие общей таможенной территории является главной причиной всех наших сложностей со столь резкой девальвацией рубля. Российская продукция становится значительно дешевле, по крайней мере на какое-то время, пока не произойдет коррекция цен. Например, у российских предприятий в их продукции весьма значительна доля импортных составляющих. Но во-первых, это займет некоторое время. Во-вторых, девальвация рубля слишком значительна и коррекция цен не сможет ее полностью компенсировать.
В результате возникает ситуация, когда казахстанские производители теряют и свою, пусть даже весьма небольшую, долю на российском рынке, а также уступают россиянам и внутренний рынок. Первая часть проблемы в основном касается производителей металлов и изделий из них. Вторая часть – представители пищевой промышленности. Стоит к тому же учесть, что в России резко подешевели еще и услуги, а также и рабочая сила. В целом это ведет к повышению общей конкурентоспособности российской экономики перед казахстанской.
Надо отметить, что такие резкие колебания национальной валюты той или иной страны, как это произошло за 2014 и 2015 годы с российским рублем, все же бывают крайне редко. Девальвация может составить 5 или 10 процентов, может быть, даже 20. Обычно этого достаточно для необходимой коррекции торгового баланса страны. Например, Китай в августе девальвировал юань меньше чем на 2 процента, стремясь избежать негативной для себя тенденции сокращения профицита торгового баланса. Но это сразу же вызвало критическую реакцию США.
Напомним, что Вашингтон все последние годы последовательно оказывает давление на Китай с целью вынудить его к укреплению своей валюты. В свою очередь, Китай медленно, но все же весьма последовательно уступал американскому давлению и проводил укрепление юаня.
Казалось бы, почему Пекин вообще слушает Вашингтон в вопросе курса своей валюты. Дело в том, что США являются важнейшим торговым партнером Китая. У последнего всегда был профицит в торговле с американцами, по крайней мере с момента начала реформ. Этот профицит критически важен для китайской модели экспортно-ориентированной экономики. Пекин хотел бы сохранить данный профицит, следовательно, он должен учитывать мнение США. Поэтому китайцы проводят очень аккуратную девальвацию.
Всегда есть риск, что торговые партнеры предпримут ответные меры, в результате начнутся протекционистские войны, что никому не выгодно. Поэтому обычно любые правительства действуют весьма аккуратно с курсами собственных валют.
Еще хуже ситуация, если у вас общая таможенная территория. Все-таки при наличии таможни какие-то препятствия все же существуют. При ее отсутствии любые дешевые товары могут свободно пересекать границу, как, собственно, и денежные средства для их покупки.
Для потребителя это, конечно, хорошо. Например, можно вспомнить почти двести тысяч автомобилей, которые были куплены за последний год казахстанцами в России. Другая более дешевая продукция также привлекает повышенное внимание. Но обратной стороной медали является то, что государство не получает налогов с произведенной продукции, люди теряют работу на тех местных предприятиях, которые не выдерживают конкуренцию с дешевым импортом.
Есть еще один важный момент. Те 200 тыс. автомобилей, что были куплены в России, естественным образом не могли принести в бюджет Казахстана налогов с импорта товаров. Потому что они происходили с общей таможенной территории Евразийского экономического союза. Если бы они пришли из-за пределов ЕАЭС, то бюджет бы получил доходы от импортной пошлины. Если бы они были произведены в Казахстане, бюджет все равно бы получил свое. Случай импорта сотен тысяч машин из России – самый неблагоприятный для бюджета формат. Кроме того, они резко ухудшили импортно-экспортный баланс между Казахстаном и Россией. Данный баланс и так складывается в пользу России минимум в 2,5 раза.
Поэтому вопрос о курсе валюты является далеко не праздным и наряду с обычными потребителями, которые, естественно, двумя руками за стабильность курса национальной валюты и за возможность совершать дешевые покупки, есть еще мнение представителей экономики и государства. Хотя в последнем случае тоже не все однозначно, поэтому среди экономистов довольно много разных мнений.
Собственно, суть проблемы даже не в самой девальвации. Все понимают, что в условиях общей таможенной территории и стопроцентной девальвации рубля (по сравнению с первой половиной 2014 года) нашего основного экономического партнера крайне сложно и явно невыгодно для экономики сохранять прежний курс. Тут либо надо вводить временные ограничения на функционирование данной таможенной территории, либо проводить согласованную с соседями денежную политику.
Эти варианты упоминали представители НПП «Атамекен» в качестве возможной реакции на российскую девальвацию. Еще они говорили о субсидировании. Но с политической точки зрения введение ограничений работы Таможенного союза, скорее всего, неприемлемо. Тогда остается только девальвация, но проблема здесь в том, в каких размерах ее следует проводить. Потому очевидно, что 100 процентов девальвация по российскому сценарию была бы шоком для населения, да и для экономики. Она приведет к росту инфляции и последующему резкому падению покупательной способности населения.
Но после того как государство решило перейти к плавающему курсу, в первый день торгов, 20 августа, национальная валюта Казахстана на бирже упала до 255 тенге за доллар. При этом 19 августа в Казахстане курс тенге по отношению к доллару оказался у верхней границы коридора, который ранее был объявлен Национальным банком Республики Казахстан, и составил 196 тенге за доллар. То есть в сравнении с 18 августа курс тенге к доллару упал примерно на 35 процентов.
35 процентов – это, конечно, не 100 процентов, но все равно ощутимо. Особенно для населения, которое привычно ждет роста цен, который часто следует за девальвацией. Не случайно на прошедшей 20 августа пресс-конференции премьер-министра Карима Масимова и председателя Национального банка Кайрата Келимбетова акцент делался на так называемом инфляционном таргетировании. Кроме того говорили также о достаточно низкой инфляции в Казахстане – 3,9 процента в годовом исчислении.
Конечно, это несопоставимо с годовой инфляцией в России, которая может достичь по итогам года 15 процентов. Но, очевидно, что ослабление тенге приведет к ускорению инфляции. Проблема здесь в том, что у нас в Казахстане выше уровень долларизации экономики, чем в России. К примеру, у нас просто не могла бы произойти история с продажей двух сотен тысяч автомобилей казахстанским гражданам. Потому что в случае девальвации наши торговцы автоматически пересчитывают свои цены в соответствии с падением национальной валюты. Причем это делают даже торговцы минеральной водой и молоком.
Соответственно, люди в Казахстане просто не стали бы продолжать продавать свои товары за тенге, как это делали российские торговцы автомобилями, длительное время торгуя за рубли и не меняя цен. Последние предпочитали воспользоваться девальвацией для того, чтобы избавиться от складских запасов. Тем более если товар был закуплен по старому курсу доллара, если речь идет об импорте, или вообще у местных производителей.
Но главный вопрос сейчас заключается в том, что будет дальше, где находится тот предел, на котором мы могли бы остановиться без риска для экономики и населения? И, что немаловажно, нас в Казахстане не может не беспокоить вопрос о том, если ли предел допустимой девальвации у России, которая оказывается во все более сложном экономическом положении, а по сути и мы вместе с ней.
С учетом того, что в конце 2015 года России нужно будет выполнять бюджет на фоне падающей в цене нефти, то девальвация национальной валюты – это самый простой способ покрытия дефицита для страны, экспортирующей сырье. Сегодня Казахстан находится в одной лодке с Россией и вынужден корректировать курс своей национальной валюты в соответствии с этим обстоятельством.
